Мужчины обменялись рукопожатием, и Ханс направился к узкому проходу, поправляя на ходу сумку, висевшую у него через плечо. Прежде чем скрыться в толпе пассажиров, Ханс обернулся и помахал рукой.
– Он хороший человек, – убежденно сказала Даниэла. – Меня мучают угрызения совести, потому что я счастлива, что Джина осталась.
– Вы обе – ненормальные, – покачал головой Хуан Антонио, пряча улыбку.
У выхода их встретила Джина:
– Некрасиво получилось, да? Что Ханс подумает обо мне?
– Если честно, то да, некрасиво. Но потом было бы еще хуже, – успокоила ее Даниэла.
– Мне стало ужасно плохо от одной мысли о том, что надо войти в самолет и улететь так далеко, – оправдывалась Джина.
– Ах, Джина, я так рада, что ты осталась! – призналась Даниэла.
– Только пусть Фелипе не думает, что я осталась из-за него, пусть еще помучается. Скажем ему, что я опоздала на самолет и на следующей неделе улечу к Хансу, – попросила Джина.
– Нет, мы скажем ему правду, я не позволю, чтобы ты и дальше вела себя, как дитя, – возразила Даниэла и радостно улыбнулась. – Мы, царицы Карибского моря, – женщины, а не девочки.
– Плохо только, что теперь мне придется искать работу. Я ведь не допущу, чтобы выгнали человека, которого ты взяла на мое место, – озабоченно произнесла Джина.
– А я никого не взяла! В глубине души я всегда надеялась, что ты останешься, – засмеялась Даниэла.
– Вы действительно невероятные существа, – восхитился Хуан Антонио.
– Мы – царицы Карибского моря, – подхватила Джина. – И снова вместе, как всегда.
– Один за всех и все за одного, – сказала Даниэла.
– А у меня какая роль? – поинтересовался Хуан Антонио.
– Ты – царь Карибского моря! – торжественно объявила Джина и, указав величественным жестом на свой багаж, сказала: – Возьми мои чемоданы!
Глава 38
Херардо уже начал привыкать к тому, что по субботам он обедает в доме у Каролины. После обеда они сидели в гостиной и пили кофе.
– А скоро вы поженитесь? – спросил Лало, заглядывая в глаза Херардо.
– Да. Скорее, чем ты думаешь, – ответил Херардо и, обращаясь к Аманде, сказал: – Надеюсь, когда мы с Каролиной уедем, чтобы пожениться, вы сделаете нам одолжение и присмотрите за детьми?
– Ну уж нет! Вам придется взять детей с собой, – возразила Аманда тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Вы там будете разъезжать по заграницам, а я здесь отдувайся?
– Извините, донья Аманда, я не хотел вас обидеть, – сдержанно сказал Херардо.
– Я знаю. Просто вот такая я несносная старуха, – глаза Аманды сердито буравили дочь.
– Мама, прошу тебя… – взмолилась Каролина.
– В моем доме я поступаю так, как считаю нужным, – перебила Каролину мать. – Когда ты выйдешь за своего жениха, ты будешь командовать у себя дома.
– Я думаю, мне лучше откланяться. До свидания, – попрощался Херардо.
Каролина пошла его проводить. Закрыв за Херардо дверь, Каролина вернулась в гостиную.
– Ты нагрубила Херардо. Он всегда с тобой очень любезен. Он не способен на неуважительное обращение.
– Вы, значит, в путешествие, а я, как прислуга, должна остаться приглядывать за пацанами? Нет уж, голубушка! И не смотри на меня, как грустная корова! Вы видите во мне палача и мечтаете избавиться от меня, – перешла на крик Аманда.
– Если ты и дальше будешь так к нам относиться, я заберу детей и уйду из дома, – пригрозила Каролина.
– Иди, переселяйся к своему адвокатишке! Нынче сожительство в моде, – бушевала Аманда. – Только я не намерена быть нянькой!
– Ты ничего не поняла, – стараясь унять нервную дрожь, проговорила Каролина. – Вот когда останешься одна, будешь казнить себя за то, что ты сделала.
Долорес спешила на свидание, благоухая дорогими духами. С утра она успела зайти в парикмахерскую, и теперь у нее была новая прическа.
– Тебе очень идет, – одобрил Хустино. – С этой прической ты похожа на Клеопатру.
– Я ее сделала для тебя, – Долорес зарделась, как девочка, – чтобы понравиться тебе.
– Ты – моя Клеопатра, а я – твой Марк Антоний, – Хустино смотрел на нее с неподдельным восхищением.
– Я очень тронута, – совсем смутилась Долорес.
– Твой сын, наверно, рад несказанно: он ведь станет отцом, – сказал Хустино, ведя Долорес под руку по аллее парка.
– Ты и представить себе не можешь, сколько сил мне стоило убедить его начать ухаживать за Ракель. То, что он женился, это и моя заслуга, – похвасталась Долорес.
– Ну, убедить тебя выйти за меня замуж мне стоит гораздо больших усилий, – сказал Хустино и, видя, что Долорес собирается протестовать, мягко остановил ее: – Я не устану просить у тебя руку и сердце.
– Слушай, дорогой, у каждого из нас свой образ жизни. К чему нам что-то менять?
– Но мы можем пожениться и ничего не менять. Жить как и сейчас!
– Хорошо, я подумаю об этом… И, может быть, решение будет положительным, – Долорес кокетливо улыбнулась.
– Спасибо, любовь моя, но не задерживайся с решением, я долго не протяну, – печально сказал Хустино.
Они сели на скамейку.
– Зачем ты меня пугаешь? Меня хватит инфаркт, – сказала Долорес.
– Нет, что ты! – замахал на нее руками Хустино.
– Дорогой, но пожениться и жить врозь – это все равно, что… все равно, что ничего, – заметила Долорес.
– Зато мы могли бы уезжать на выходные дни, – тихо сказал Хустино.
– Представляю, какие комментарии будет отпускать Мануэль, – улыбнулась Долорес. – Знаешь, что мне пришло в голову? Я ему ничего не скажу! Ты согласен?
Хустино кивнул.
– А это значит, что я тоже согласна. Я стану твоей женой, Хустино, – сказала Долорес и погладила Хустино по щеке.
– Поженимся, а потом обвенчаемся в церкви, – предложил Хустино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144