А она, словно что-то подозревая, все время расспрашивала его о Сонии, и ему приходилось изворачиваться. Наконец, он решил, что не будет ничего страшного, если Патрисия узнает правду. И юноша признался, что Сония ему вовсе не мачеха.
– Почему же ты сразу не сказал правду? Какой смысл был во лжи? – посуровев спросила девушка, которая тоже была не совсем равнодушна к высокому красивому соученику с наивными глазами деревенского мальчика. То, что она услышала, больно резануло ее.
– Как же ты не понимаешь… Мне было стыдно. Я не хотел, чтобы ты, да и все другие смеялись.
– Тебе стыдно из-за разницы в вашем возрасте? – уточнила девушка.
– В возрасте и в положении, – сказав это, Рамон почувствовал облегчение. Ему казалось, что преграда лжи между ним и Патрисией рушится, и теперь будет легче.
– Я хочу спросить тебя кое о чем. Только прошу тебя ответить честно, – попросила она.
– Что ты хочешь знать?
– Эта сеньора тебя… – она запнулась. – Она тебя содержит?
Кровь бросилась Рамону в лицо.
– Да, – тихо сказал он, глядя в сторону.
Патрисия смотрела на него с ужасом.
– Не бойся, я не буду над тобой смеяться. И никому об этом не расскажу. В конце концов какое мне дело, с кем и почему ты живешь.
– Послушай, – сказал Рамон, догадываясь, что происходит что-то неладное. – Ты меня не так поняла. Я с ней живу вовсе не из-за ее денег.
– Не надо мне ничего объяснять, – Патрисия брезгливо повела плечом.
– Пойми же, я очень ей благодарен, потому что она помогает мне получить образование.
– Конечно, ты должен ее благодарить.
– И потом… Я люблю ее. Она красивая женщина, – сказал Рамон и сам понял, что еще больше все испортил.
– Ну что ж, поздравляю тебя, ты хорошо устроился, – сухо отозвалась девушка и пошла вверх по лестнице университетского корпуса.
Рамон схватил ее за руку:
– Патрисия, постой!
Она вырвала руку:
– Не смей меня трогать! Не путай меня со своей… мачехой!
– Но ведь ты сказала, что не будешь смеяться надо мной – в отчаянии произнес Рамон.
– Я и не смеюсь. Но дружить с тобой я не собираюсь. Мне не все равно, кто мои друзья!
Патрисия ушла. Рамон сел на ступеньки, обхватив голову руками. Жизнь казалась ему невыносимой. «Ну и идиот же я! Нашел с кем откровенничать!», – ругал он себя.
Даниэла откинулась на спинку кресла и задумчиво глядела на Хуана Антонио, который сидел напротив.
– Давай поженимся прямо завтра, я не могу больше ждать, – страстно сказал он.
– Милый мой, если бы дело было только во мне, я бы тоже не ждала ни минуты. Но ты ведь знаешь, что пока этого нельзя сделать.
Хуан Антонио невесело улыбнулся. Ему было трудно смириться с тем, что на пути к счастью возникли препятствия.
– Ладно, я не буду настаивать. Но имей в виду, если потом я сойду с ума и больше не предложу тебе этого, вини только себя, – мрачно произнес он.
Даниэла улыбнулась:
– Ты думаешь, это возможно?
– А ты как полагаешь? – с угрозой в голосе сказал Хуан Антонио, но не выдержал и рассмеялся. Они поцеловались.
– Ты должен показать нам с Моникой твои заводы.
– Хорошо, давай съездим в субботу, – согласился он.
Несмотря ни на что, Хуан Антонио был счастлив. Никогда раньше он не думал, что можно любить деловую, независимую женщину. Но вот такая женщина была рядом с ним и делала его жизнь прекрасной. Он предпочитал, чтобы будущая жена не работала, но ловил себя на мысли, что, пожалуй, был бы немного разочарован в Даниэле, если бы она бросила свое любимое дело. Он и хотел, и не хотел этого.
– Я восхищаюсь тобой, Даниэла, – сказал он. – Меня радует, что ты такая.
– Какая? – спросила она.
– Деловая, умная, независимая. Ты ни в ком не нуждаешься, и если ты со мной, то только потому, что любишь меня.
– Я тебя люблю. Но предупреждаю, что я очень ревнива. И если ты будешь вести себя, как со своей прежней женой…
– Даниэла, ну что ты!
И они снова обнялись…
Долорес опять улизнула из дома на весь день, не сказав никому, куда едет. Но Мануэль и Ракель не особенно расспрашивали ее – их вполне устраивала возможность остаться вдвоем. И все же, когда она ушла, разговор зашел о ней. Мануэль считал, что беспокоиться не о чем: Лолите с ее энергией и интересом к жизни, можно только позавидовать. Ракель, своими глазами убедившаяся, на что способна его мать, все же немного волновалась. Однако Мануэля заботило другое.
– Ракель, – сказал он, – я все обдумал и считаю, что ждать больше незачем.
– Ждать? Чего? – недоуменно спросила девушка.
– Нам надо пожениться как можно скорее.
– Правильно, – машинально отозвалась Ракель, и вдруг до нее дошел подлинный смысл его слов: – Что ты сказал?
– Давай скорее поженимся, – повторил Мануэль.
– Ты говоришь это серьезно? – Ракель боялась поверить тому, что услышала.
– Конечно, – улыбнулся он.
Ракель была без ума от счастья. На глазах ее выступили слезы. Она подумала о Долорес.
– Лолита будет счастлива, – всхлипнула она.
– Давай пока не будем никому говорить. Пусть это будет сюрпризом для всех.
– Ты хочешь жениться на мне тайком? – подняла на него глаза Ракель.
Мануэль хмыкнул. «Это было бы забавно», – подумал он, но тут же отогнал от себя такие мысли.
– Завтра же мы пойдем и подадим заявление, или как это там называется. И как только все будет готово, сообщим всем, что женились. Ты согласна?
Девушка вздохнула, встала, обвила его шею руками и произнесла, глядя ему прямо в глаза:
– Я согласна на все, что ты предлагаешь. Я люблю тебя, Мануэль.
Если для Ракель посещение кабаре было просто необычным приключением, забавой, то в жизни Долорес оно сыграло более серьезную роль. Мужчина, который подсел к ним за столик, понравился ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144