– В конце концов Германия не так далеко по современным меркам. Всего несколько часов на самолете. К тому же мы скоро навестим вас там.
– И мы можем регулярно созваниваться, переписываться, – утешала подругу Даниэла. Но она подозревала, что настоящая причина ее слез в другом.
– Конечно, я буду писать тебе, – сказала Джина, – но это совсем не то. С кем я буду каждый день разговаривать, сплетничать, советоваться? А наши совместные обеды! – она всхлипнула, но все же овладела собой и засмеялась сквозь слезы: – И все это ради любви к Хансу!
Даниэла не выдержала и тоже заплакала:
– Джина, Джина, ты еще не уехала, а я уже скучаю по тебе.
– Ну вот, теперь и ты разревелась, – покачал головой Хуан Антонио.
– Ничего не понимаю, – развел руками Ханс. – В чем дело?
– Давай поплачем вдвоем, – сказала Джина, обнимая Даниэлу. – Эти мужчины ничего не смыслят в чувствах.
И подруги рассмеялись. Вскоре мужчины разъехались по делам. Даниэла сразу посерьезнела. Ее не оставляло ощущение, что Джина совершает страшную ошибку.
– Ты хорошо понимаешь, что делаешь? – спросила она.
– Это ты о моей свадьбе с Хансом? – Джине не хотелось говорить об этом. Она чувствовала, что ее подхватил и понес страшный поток, из которого у нее не хватало сил выбраться. Она словно уже не принадлежала сама себе.
– Я знаю, что делаю, – сказала Джина. – Я дала Хансу согласие, а Джина Рейес верна своему слову. И пусть Фелипе пеняет на себя.
Даниэла наморщила лоб.
– По-моему, ты все это делаешь, чтобы причинить ему боль.
– А что он о себе вообразил! – возмущенно сказала Джина. – Ничего, мои поцелуи он никогда не забудет, – и она выдавила из себя смех.
– Похоже, Фелипе был прав, – грустно произнесла Даниэла.
Она понимала, что упрямую Джину не переубедишь, и боялась, что кончится все это плохо. Даниэла вспомнила об Альберто. Она представила себе, как плохо ему в тюрьме, и ей стало жаль бывшего мужа. Да, он страшно обманул ее, но ей казалось, что в нынешних страданиях Альберто есть и доля ее вины. Сердце ее сжалось от предчувствия беды. Каким-то загадочным образом ее мысли передались Джине, которая завела разговор об Альберто. Даниэла призналась, что боится его мести.
– Перестань, что он может сделать? – махнула рукой Джина. – Да и когда еще он выйдет на свободу!
– Все равно мне страшно. Я не хочу, чтобы кто-нибудь разрушил мое счастье. – На глазах Даниэлы выступили слезы.
Джина опустилась на корточки перед сидевшей в кресле подругой и попыталась успокоить ее. Но та заплакала еще сильнее.
– Расскажи мне, в чем дело, чтобы я могла поплакать вместе с тобой, – сказала Джина.
– Понимаешь… Я ужасно люблю Хуана Антонио и не знаю, что будет, если все окажется не так, как я предполагала.
– С какой стати? Все будет прекрасно.
– А вдруг… Нового удара я просто не выдержу. Если из нашего брака с Хуаном Антонио ничего не выйдет, я не знаю, что сделаю с собой!
В это время Хуан Антонио играл с Моникой в ее комнате. Запыхавшись, девочка плюхнулась на кровать. Отец сел рядом с ней.
– Папа, а я могу взять к себе фотографии мамочки? – вдруг спросила Моника.
– Конечно, – кивнул Хуан Антонио. – Только зачем? Даниэле они не будут неприятны.
– Просто я хочу, чтобы они были у меня, – объяснила ему дочь.
– Хорошо, тогда завтра забери их.
Довольная Моника кивнула. Хуан Антонио погладил ее волосы.
– Знаешь, Моника, я хочу сказать тебе спасибо. Ты умница. Я счастлив и люблю тебя больше, чем когда-либо.
Девочка радостно засмеялась и обхватила его шею руками.
После очередной встречи с Хустино Долорес вернулась домой поздно. Мануэль, который уже начинал волноваться, встретил ее на пороге.
– Где ты была, мама?
Долорес серьезно взглянула ему в глаза и, решив, что пора сообщить сыну правду, сказала:
– Я встречалась со своим женихом.
– Что? – раздраженно переспросил Мануэль.
– Да, да, у меня есть жених. Его зовут Хустино.
– Мама, перестань, ради Бога. Всему есть предел.
– Послушай, что тебе от меня надо? – возмутилась Долорес. – Не вмешивайся в мою личную жизнь. Ты что, решил контролировать меня? «Где ты была, мама?» – передразнила она сына. – Хватит, с меня довольно.
Она пошла к себе в комнату. Мануэль пожал плечами и задумался. Поведение матери серьезно беспокоило его.
Глава 34
Херардо заехал к Каролине. Она шепнула ему, что хочет поговорить с матерью, и он позвал Эдуардо и Фико погулять. Неразлучные друзья с радостью согласились. Голова у Лалито была забинтована, и Херардо сказал:
– Ничего, через несколько дней все заживет.
– Заживет-то заживет, но я не собираюсь прощать это бабушке, – твердо сказал мальчик.
Херардо стал убеждать его, что Аманда и сама уже раскаивается. Он напомнил, как она переживала, что подняла руку на внука. Фико слушал их разговор очень внимательно. Ему эта тема была близка, как никому другому.
– А с моим отцом все хуже и хуже. Он бьет меня каждый день, – пожаловался приятель Эдуардо.
– Слушай, – остановился Херардо. – Хочешь, я поговорю с ним?
– Нет, нет, – замахал на него руками Фико. – Тогда он разозлится еще больше.
Херардо переживал за обоих мальчиков, но что он мог сделать для Фико?
– Я хочу, чтобы ты поскорее женился на моей маме, – дернул его за рукав Лалито.
– Я тоже, но придется немного подождать. Ты же знаешь, маме надо сначала оформить развод.
Лалито кивнул и, набравшись смелости, задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке:
– Херардо, а я могу… Я могу называть тебя папой?
Адвокат обнял мальчика и сказал:
– Конечно, Лало.
– Спасибо тебе.
– Нет, Лалито, это я должен благодарить тебя. Я счастлив, что ты этого хочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144