– Я хотел бы рассказать тебе, что нам с Херардо удалось узнать о Гонсало.
– Бог с ним, Фелипе. Лучше всего забыть о Гонсало. Думаю, он уехал, как и говорил.
– Надеюсь.
– Джина сказала, что вы вчера встречались.
– Да, это была последняя моя ошибка.
– Фелипе… – начала Даниэла, но он прервал ее:
– Нет, не будем о ней, прошу тебя.
– Я хотела бы пригласить вас с Херардо сегодня к себе на ужин и познакомить с Хуаном Антонио.
– Спасибо, я буду рад. Херардо, наверное, тоже. Между нами говоря, он, похоже, тебя забывает.
– И я догадываюсь, благодаря кому.
Фелипе рассмеялся:
– Кажется, Херардо, как и мечтал, скоро обзаведется семьей, причем, в полном составе. Ты меня понимаешь, не так ли?
Даниэла улыбнулась и кивнула.
Мальчишки шумно и азартно гоняли по школьному двору мяч. Моника с подружками сидела на скамейке, не обращая на них внимания. Девочки любили переменки, когда можно не только отдохнуть от занятий, но и перекусить, а главное – поболтать обо всем на свете. Впрочем, в последнее время между Моникой и Летисией опять пробежала кошка, и Маргарите с трудом удавалось сдерживать их.
– Вот видишь, оказывается эта Даниэла совсем не такая плохая, как ты думала, – сказала Маргарита.
– Да, похоже, что так. Но все равно мне не по душе, что она хочет быть с папой.
– И еще неизвестно, как она поведет себя потом. Я бы не стала ей доверять, – поддержала ее Летисия.
– А я считаю, что твой папа прав, – возразила Маргарита. – Если ты его любишь, то должна попросить прощения у сеньоры Даниэлы.
– Конечно, ведь он будет сердиться, если я не сделаю этого.
– Еще больше будешь сердиться ты, когда тебя отправят в интернат, – съехидничала Летисия.
– Не слушай ее, она всегда так, – горячо сказала Маргарита.
– Говори, что хочешь, мне все равно, – сказала Моника звенящим от напряжения голосом. – Мой папа обещал поговорить с тобой, чтобы ты не забивала мне голову ерундой.
Летисия гордо вскинула голову:
– Еще чего! Стану я бояться твоего папы!
– Знаешь, какой он грозный, когда сердится! – сказала Моника.
– Если он будет ругать меня, я скажу своему папе, чтобы он побил его, – заявила Летисия.
– Мой папа сильней твоего, – возмутилась Моника.
– Вот еще! – возразила Летисия. Тут не выдержала Маргарита:
– Тебе, Летисия, лучше просить не папу, а маму. По-моему, в вашем доме всем заправляет она, верно?
Летисия открыла рот, чтобы ответить, но в это время Моника поднялась и сказала:
– Хватит, пойдем лучше поиграем!
– Да, не надо ссориться! – подхватила, вставая, Маргарита.
– Пойдем играть! – согласилась и Летисия.
Мария хлопотала на кухне. Игнасио сидел тут же, перебирая струны своей гитары. Моника, придя из школы и рассказав, как всегда, о дневных событиях, ушла к себе в комнату.
– Надо же, в интернат! – вдруг произнесла Мария. – Так я и позволила отдать девочку в интернат!
– Перестань, мамочка, успокойся, это все выдумки, – отозвался Игнасио.
– Это же неслыханно! Моника должна жить здесь, в своем доме, с нами. Как же можно отдавать ее в интернат!
– Да что ты в самом деле! Разве ты не понимаешь, что это чушь?
– Ладно, по крайней мере можно быть уверенным, что эта Даниэла встречается с сеньором не из-за денег. Раз уж она хозяйка знаменитого Дома моделей!
– Вот именно! И я думаю, она не хочет ничего плохого Монике. А с девочкой надо серьезно поговорить, она должна понять, что никакие капризы не вернут ей мать.
Игнасио не стал откладывать осуществление своего плана. Через полчаса, когда Гуадалупе мыла лестницу, а Моника пристроилась на ступеньках, играя в воде, он подошел к ним, насвистывая что-то веселое. Как бы невзначай, садовник заговорил о Даниэле и ее Доме моделей. Но девочка сразу поняла, к чему он клонит.
– Какая бы она ни была знаменитость, моя мама была лучше.
– Но согласись, что сеньорита Даниэла гораздо лучше, чем сеньорита Иренэ.
– Кажется, да, но вообще-то, кто знает!
– Насколько мы успели заметить, она действительно любит твоего папу.
– Не знаю.
– И я думаю, она полюбит тебя.
– Мне все равно.
– Зато нам не все равно. Мы хотим, чтобы тебя любили.
– Мне не нужна мачеха.
– Забудь это слово. Люди сделали его таким страшным. Лучше думай, что она может стать тебе второй мамой.
– Нет, мамой – никогда! – Моника стукнула рукой по ступеньке.
– Я сказал, второй мамой. Первая есть первая, такой она останется навсегда. Но скажи, если ты возьмешь вторую собачку, ты же не перестанешь любить Винни, правда?
Моника молча покачала головой.
– Но это не помешает тебе любить и другого песика, – продолжал Игнасио.
В этот момент Моника швырнула пузырек с водой. Он вздребезги разлетелся, а Гуадалупе от неожиданности вздрогнула. Игнасио вздохнул и сказал:
– Ах, Моника, Моника! Неужели тебе будет хорошо, если твоему отцу и его любимой женщине будет плохо? Ну что тебе стоит хорошо отнестись к сеньорите, которая хорошо относится к тебе? А ведь улыбнись ты ей, и насколько лучше будет и папе, и сеньорите Даниэле, и тебе самой.
– Ты правда так думаешь? – тихо спросила Моника.
Гуадалупе замерла с тряпкой в руках.
– Да. Разве я тебе когда-нибудь советовал плохое?
– А Летисия говорит…
– Да Бог с ней, с Летисией! Не обращай внимания на нее. Я говорю тебе так, потому что люблю тебя И Мария тоже тебя любит. Мы желаем тебе только добра. Забудь о Летисии, что она понимает в жизни! Если ты будешь ее слушать, я решу, что ты дурочка А я всегда считал тебя умной девочкой. Неужели я ошибался?
– Нет, то есть да, – ответила Моника, и они оба рассмеялись.
Глава 27
Сония собиралась поставить букет роз в воду, но так и застыла с цветами в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144