Это тебя отвлечет.
– Я одинаково плохо буду чувствовать себя тут, дома, и там.
– Что ты намереваешься делать? Запереться в комнате и рыдать целыми днями?
– Ты меня не понимаешь, – вздохнула Даниэла.
– Ты мне нужна! И Монике тоже! Подумай о нас!
– Единственное, что я хочу, это умереть, Хуан Антонио. Неужели ты не понимаешь? Я – самая несчастная женщина на свете!
– Поплачь, дорогая! Отведи душу, – сдался Хуан Антонио и вышел из спальни, оставив жену одну.
Моника видела, как отец спустился со второго этажа, вышел из дома, сел в машину и уехал. Она решила, что настал удобный момент поговорить с Даниэлой, и поднялась к ней в спальню.
– Я могу побыть немного с тобой?
– Нет. Я никого не хочу видеть! А тебя тем более! – голос Даниэлы звучал непривычно резко. – Я знаю, ты рада тому, что произошло! Ты меня не любишь и никогда не любила.
– Нет, Даниэла, я тебя люблю, – возразила Моника.
– Ты, должно быть, счастлива, что у тебя больше нет братика, который бы все у тебя отобрал?
На глаза Моники от обиды навернулись слезы:
– Я любила моего братика, клянусь тебе! Раньше я тебе говорила неправду.
– Пожалуйста, оставь меня одну! – почти закричала Даниэла.
– Но я хочу побыть с тобой, прошу тебя!
– Нет! Считай, что я погибла в аварии. И отчасти так оно и есть, – и Даниэла выставила Монику за дверь.
Леопольдо вернулся домой темнее тучи.
– Ты больше не будешь ни с кем встречаться! – набросился он на Иренэ. – Ты хотела меня провести? Я все знаю, я заметил, как ты бросаешься к телефону. Ты разговариваешь с мужчиной!
– О Господи! Я разговариваю и вижусь только с Ракель. И то все реже, – оправдывалась Иренэ.
– Я не позволю, чтобы ты мне наставила рога! – Леопольдо стукнул тростью об пол.
– Тебя так волнует моя верность? – Иренэ скривила губы в усмешке. – Тогда зачем ты заставляешь меня танцевать перед твоими друзьями? Зачем позволяешь, чтобы эти слюнявые старики меня тискали?
– Это совсем другое дело! – Леопольдо был в бешенстве. – Больше ты не получишь от меня денег! Когда тебе что-нибудь понадобится, тебе придется это заслужить. Без моего разрешения ты больше из дома ни ногой!
– Но здесь не тюрьма…
– Ты будешь делать то, что я говорю! Если ты выйдешь, то больше не вернешься в этот дом!
– Ты не можешь запретить мне выходить. Я – твоя жена, и этот дом принадлежит и мне.
– Нет, голубушка, ошибаешься! Все, что здесь есть, – Леопольдо тыкал тростью, указывая на мебель, картины и ковры, – вот это, и это, и это тоже – все мое, включая и тебя! Открой свои глазки, моя куколка!
Прошло несколько дней. Даниэла почти не выходила из спальни, и все усилия как-то расшевелить ее, пробудить интерес к жизни оказывались тщетными. Даже Джина не могла поднять ей настроение. Джина влетела в спальню Даниэлы, изобразив на лице радость:
– Когда ты выйдешь на работу?
– Не знаю. Когда-нибудь…
– А почему бы тебе не принять ванну, привести себя в порядок и выйти прошвырнуться по улицам, а? Давай пойдем по магазинам, купим что-нибудь… Прошу тебя, дорогая, сделай над собой усилие. Мы все очень тебя любим и не можем позволить, чтобы ты вот так… погибала на наших глазах.
– Я ничего не хочу, Джина! Вместе с моим сыном похоронили и мою душу.
– Нет, Дани, ты здесь, с нами! Ты живешь. Ты должна взять себя в руки, ты же сильная! Твой Дом моделей надо расширять, он должен превратиться в солидную фирму. Мы будем вместе работать и бороться. Как всегда!
Даниэла закрыла лицо руками и произнесла сдавленным голосом:
– Я хочу остаться одна. Понимаешь? Одна!
– Пожалуйста, Даниэла, тебе нельзя быть одной. Я хочу тебе помочь!..
– Ты не виновата в том, что со мной происходит. Только уходи, прошу тебя!
– Тебе надо молиться, Дани. Помолись, чтобы Господь тебя вразумил.
– Уходи, умоляю тебя, уходи!
Джина растерянно смотрела на Даниэлу.
Хуан Антонио ушел с головой в работу. Он стал задерживаться в офисе по вечерам, чего с ним раньше не бывало. Как-то Мануэль даже упрекнул его в этом:
– Ты тоже неправ, что проводишь столько времени на работе.
– На работе я забываю о моих проблемах, о всем этом кошмаре, – сказал Хуан Антонио, откидываясь в кресле.
– Ты же нужен Даниэле. Тебе надо больше бывать с ней.
– Когда мы вместе, боль утраты чувствуется сильнее, – объяснил Хуан Антонио.
– А почему бы вам не уехать куда-нибудь? Путешествие могло бы вас отвлечь, – предложил Мануэль.
– Путешествие? – обрадовался Хуан Антонио. – А что, неплохая идея! Только не знаю, захочет ли Даниэла.
– Постарайся ее убедить! Вы могли бы поехать на недельку-другую в Европу или еще куда-нибудь, – сказал Мануэль, довольный, что хоть чем-то может помочь другу.
– Сегодня же предложу ей. Знаешь, даже Джина ничего не может с ней сделать. Она мне сегодня позвонила и сказала, что Даниэла буквально выгнала ее, – Хуан Антонио переложил бумаги на столе. – А поеду-ка я домой, к Даниэле!
– Она будет тебе благодарна.
– Она мне нужна, Мануэль. Смерть нашего сына задела меня гораздо глубже, чем ты думаешь и чем кажется со стороны.
– Да, я знаю, – отозвался Мануэль.
– А работа… Что ж? Это что-то вроде брони, за которую я хочу спрятаться.
Уходя, Хуан Антонио обернулся и крепко пожал руку Мануэлю.
Но Даниэла наотрез отказалась ехать.
– Я не хочу, – сказала она, уставившись в одну точку.
– Небольшое путешествие нам пришлось бы кстати.
– От перемены места ничего не изменится, я все время буду думать, о нашем малыше.
– А если мы забронируем места на «Норвее»? Там мы познакомились и полюбили друг друга. Давай, а?
– Не настаивай! – резко ответила Даниэла, но потом смягчилась: – Спасибо тебе, родной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144