– Ты не могла так со мной поступить, Даниэла! – воскликнул Херардо. – Ты сказала, что дашь мне шанс, и не сдержала слова!
– Херардо, мне так жаль, – сказала Даниэла.
– Ты такая же, как другие! – кричал, не слушая ее, Херардо. – Наверное, ты и Альберто не очень-то любила! Как быстро ты нашла ему замену!
– Как ты смеешь так с ней говорить? – вступилась за подругу Джина. – Она никогда не говорила тебе «да»! К тому же мы с ней свободные женщины!
Фелипе резко схватил Джину за руку.
– Может, Даниэла и свободная женщина, а ты нет! – крикнул он. – Ты была помолвлена со мной!
– Я?! Ни боже мой! Ты никогда не принимал меня всерьез! Так… еще одно развлечение, кроме лошадок на ипподроме!
– Знаешь, ты кто? Ты… – Фелипе не успел больше ничего сказать. Джина с силой хлестнула его по лицу.
Полицейские, бывшие в коридоре, подскочили к ним, прося успокоиться. Но ни Херардо, ни Фелипе уже не могли остановиться.
– Фелипе прав! – кричал Херардо. – Представляю, чем вы там занимались на теплоходе!
– Как ты смеешь? – задохнулась Даниэла.
Фелипе толкнул ее, и Джина в свою очередь, защищая подругу, набросилась на него. Полицейские схватили Херардо и Фелипе, завернули им руки за спину.
– Мне стыдно, что я имел с вами дело! – процедил Фелипе, – Оставайтесь с вашими немцами, промышленниками, с кем угодно! Мы не поддерживаем отношений с женщинами вроде вас!
Вернувшись из конторы домой, Хуан Антонио сразу спросил, где Моника. Мария сказала, что Моника у себя в комнате. Как пришла из школы, так и сидит там. И отказывается выходить. Даже переодеться не захотела.
– Ничего… Увидит, какие я ей привез подарки, и сразу развеселится, – сказал Хуан Антонио.
– Сомневаюсь, сеньор… – Мария озабоченно покачала головой.
– Пойду к ней, – сказал Хуан Антонио. – Только зайду за игрушками.
С целой кучей игрушек он вошел в комнату к дочери. Моника лежала на кровати. Она слышала, как открылась дверь, но даже не обернулась. Хуан Антонио подошел и присел на край кровати.
– Мне сказали, что ты не хочешь меня видеть… Это правда? – тихо спросил он.
– Мне все равно.
В голосе дочери слышались слезы. Спина ее напряглась. Хуану Антонио стало жаль девочку.
– И подарки, которые я тебе привез, тоже не хочешь, видеть? – спросил он.
– Нет.
– Тогда мне придется их подарить кому-нибудь другому…
– Как хочешь.
Хуан Антонио положил руку на плечо дочери:
– Моника, ты не обнимешь меня?
– Зачем? – Моника села на кровати и сердито взглянула на него.
– Как это зачем? Затем, что я тебя люблю и хочу, чтобы ты обняла меня!
Моника расплакалась и прильнула к нему.
– Папочка!
– Ну-ну… не плачь… – Хуан Антонио обнимал дочь, чувствуя, как вздрагивает от рыданий ее тельце. Нежность переполняла его.
– Значит, ты меня любишь? – спросила Моника.
– Как же я могу не любить тебя? Ты же моя дочь… – улыбнулся ей Хуан Антонио.
I– А как же эта твоя… ведьма?
– Я обещал тебе, что ты больше не увидишь Иренэ.
– А та… другая… Я ее тоже не хочу видеть.
– Моника, я прошу тебя… – Хуан Антонио чуть отстранился от дочери и заглянул ей в глаза. – Даниэла – чудесный человек. Она совсем не такая, как Иренэ.
– Все мачехи одинаковые.
– Это неправда.
– Она будет бить меня. Будет плохо со мной обращаться. А я буду все время плакать.
– Откуда ты все это взяла? Ты знаешь, что Даниэла даже отругала меня за то, что я уехал в круиз и оставил тебя одну? Более того, она сказала, что не хочет встречаться со мной до следующей субботы, чтобы все это время я мог быть с тобой.
– Этого не может быть… – в голосе Моники уже не было прежней злой уверенности.
– Это правда, Моника. Благодаря Даниэле я понял, как мало уделял тебе внимания… Обещаю тебе, я исправлюсь. Мы все время теперь с тобой будем вместе.
Выйдя от Моники, Хуан Антонио пошел к себе в контору. Он не собирался возвращаться сегодня в контору, но и дома заняться ему было нечем. Не хотелось ничего делать. Был только вторник, и времени до субботы было так много, что страшно было даже подумать об этом. Хуан Антонио слонялся по своей комнате. То садился за стол, то снова вскакивал:…
Взгляд его был неотрывно прикован к телефону, несколько раз он подходил к нему и снимал трубку, но номера так и не набирал. Даниэла решила, что до субботы они не увидятся, и, значит, могла не на шутку рассердиться, если бы он позвонил. Хуан Антонио проклинал эту женскую привычку все усложнять, создавать пряпятствия там, где их изначально не существует, но вынужден был смириться. Только с мыслями своими он ничего не мог поделать. В мыслях он ни на минуту не расставался с Даниэлой, все время был рядом с ней.
На следующий день в конторе его навестила Сония. Она долго расспрашивала брата о круизе, но он видел, что она сама хочет что-то рассказать ему, и не решается.
– Надеюсь в воскресенье познакомить тебя с Даниэлой. Она тебе понравится, я уверен, – сказал он.
– Да, конечно… – рассеянно согласилась Сония. – Я тоже в этом не сомневаюсь. И обещаю, что со своей стороны сделаю все, чтобы Моника приняла ее.
– Вчера мне удалось немного успокоить ее… Она встретила меня очень холодно.
– Это нормально… – Сония, похоже, решилась. Резко выдохнув воздух, она сказала: – Хуан Антонио, в моей жизни в последнее время тоже произошли серьезные события. Я только прошу, не осуждай меня, не выслушав…
– О чем ты?
– Мы с Энрике больше не живем вместе и собираемся оформить развод. Но это не все. Я полюбила Рамона… садовника, который работал у нас в доме…
– Ты с ума сошла! – Хуан Антонио вскочил с кресла и уставился на сестру. Сония, рассудительнейшая Сония, та самая Сония, которая в течение десяти лет не поддерживала с ним отношений из-за того, что он женился на женщине «не их круга», вдруг влюбилась в садовника?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144