Никогда не вырастали вкусными.Девятнадцать дней в Мире ему оставалось. Более чем достаточно.Альберт опустил жизнеизмеритель в карман, накинул пальто и затопал вниз по ступеням.— Ты! — он ткнул пальцем в Смерть Крыс. — Можешь взять его след? Что-то должно остаться. Сконцентрируйся.— ПИСК.— Что он сказал?— Он говорит, все, что он может разобрать — это песок.— Песок? — повторил Альберт. — Ладно. Неплохо для начала. Мы обыщем все пески.— ПИСК?— Где бы Хозяин не побывал, он должен оставить по себе воспоминания.Клиф проснулся от какого-то шуршания. Силуэт Глода вырисовывался в лучах рассвета. Глод водил кистью.— Что ты делаешь, гном?— Я попросил Асфальта принести немного краски, — сказал Глод. — Эти комнаты просто позорны.Клиф приподнялся на локтях и огляделся вокруг.— Как называется цвет, в который ты выкрасил двери?— Eau de Nil.— Прелестно.— Спасибо, — отозвался Глод.— Шторы тоже неплохо получились.Дверь со скрипом отворилась. Вошел Асфальт с корзиной и пинком захлопнул ее за собой.— Ох, извиняюсь, — сказал он.— Я закрашу след, — сказал Глод.Асфальт поставил корзину на пол, подпрыгивая от возбуждения.— Все вокруг только о вас и говорят, парни, — сообщил он. — Говорят, что они все равно собирались строить новый театр. Я принес вам яйца с беконом, яйца с крысой, яйца с коксом и… и… что ж это было-то? Ах, да! Капитан Стражи просил передать, что если вы не уберетесь до восхода солнца, то он лично закопает вас в землю живьем. Я держу телегу в полной готовности у черного хода. Девушки всю ее исписали губной помадой. Кстати, отличные шторы.Все трое посмотрели на Бадди.— Он не двигается, — сказал Глод. — Плюхнулся на кровать сразу после шоу и выключился, как свет.— Он здорово напрыгался прошлым вечером, — сказал Клиф.Бадди продолжал тихо похрапывать.— Когда мы вернемся, — сказал Глод. — Нам надо будет всем вместе хорошенько отдохнуть.— Точно, — сказал Клиф. — Если мы вернемся живыми, я закину свою каменную установку на спину и пойду куда глаза глядят, и буду идти до тех пор, пока кто-нибудь меня не спросит: «А что это у вас за спиной?». Там-то я и поселюсь.Асфальт уставился через окно на улицу.— Вы не могли бы поесть побыстрее? — спросил он. — Я вижу каких-то мужчин в форме. С лопатами.Далеко от них, в Анк-Морпорке, мистер Клит остолбенел.— Но мы же наняли вас! — воскликнул он.— Я бы употребил выражение «обратились к нам». Так будет точнее, — сказал лорд Дауни, глава Гильдии Убийц. Он смотрел на мистера Клита с нескрываемым отвращением. — К несчастью, мы не можем выполнить наш контракт.— Но они же музыканты! — сказал мистер Клит. — Что сложного убить их?— Мои коллеги как-то не расположены говорить об этом, — ответил лорд Дауни. — Они, кажется, почувствовали, что клиенты каким-то образом защищены. Безусловно, мы вернем вам аванс.— Защищены, — пробормотал мистер Клит, когда они невредимыми вышли за ворота Гильдии Убийц.— Ну, я же рассказывал вам, как это было в «Барабане», когда… — начал Сумкоротый.— Это просто суеверие! — отрезал мистер Клит. Он посмотрел на стену, на которой красовались три фестивальных плаката, сверкая основными цветами.— Это был идиотизм с твоей стороны, — пробормотал он. — Думать, что от Убийц будет какой-то толк за пределами города.— С моей? Я никогда…— Удали их на пять миль от приличного портного и от зеркала, — добавил мистер Клит. — И они рассыпаются на кусочки.Он уставился на плакат.— Свободный, — пробормотал он. — Ты предупредил всех, что каждый, кто выступит на этом фестивале, вылетит из Гильдии?— Да, сэр. Но я не думаю, что их это волнует, сэр. Я хочу сказать, некоторые из них начали собираться вместе, сэр. Он говорят, что если играть музыку хочет гораздо больше народу, чем может позволить Гильдия, то мы должны…— Это психология толпы! — заявил мистер Клит. — Сбиваться в шайки, чтобы заставить беззащитный город принять неприемлемые законы!— Проблема вот в чем, сэр, — сказал Сумкоротый. — Если слишком большая толпа отправится, если они захотят поговорить с властью, ну, вы же знаете Патриция, сэр…Клит мрачно кивнул. Всякая Гильдия что-то значила до тех пор, пока имела достаточно власти, чтобы говорить от лица всего своего электората. Он подумал о сотнях музыкантов, стекающихся ко дворцу. Сотнях не имеющих отношения к Гильдии музыкантов.Патриций же — известный прагматик. Он никогда не пытался исправлять то, что и так работает. То же, что не работает, должно быть уничтожено.Единственным обнадеживающим обстоятельством было то, что они, занятые всей этой возней вокруг музыки, не видели общей картины. Это было на руку мистеру Клиту.Тут он вспомнил, что в дело втянут проклятый Достабль.Ожидать от Достабля, что он забудет о чем-то, что касается денег, было все равно, что ожидать от камней, что они забудут о гравитации.— Есть кто живой? Альберт!Сьюзан приоткрыла дверь в комнату. Огромное помещение было пусто.— Альберт!Она поднялась на второй этаж. Здесь была ее собственная спальня и коридор со множеством дверей, которые никогда не открывались и не могли открыться, потому что, судя по всему, косяки и двери были выполнены из одного куска. Предположительно, у самого Смерти тоже была спальня, хотя тот факт, что Смерть никогда не спит — общеизвестен. Возможно, он просто валялся в постели с книгой.Она дергала дверные ручки одну за другой, пока наконец очередная не повернулась.У Смерти была спальня.Он правильно воспроизвел довольно много деталей. Безусловно. В конце концов, он повидал достаточно спален. В центре многоакрового пространства пола высилась четырехспальная кровать, однако когда Сьюзан потыкала постель рукой, она убедилась, что простыни тверды, как камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97