— пропыхтел дракон. — И в твоей стране все такие неграмотные?— Пожалуй, да. Многие даже вообще не верят в волшебство.Дракон ошарашенно молчал, и Мэт с замиранием сердца подумал, что опять брякнул не то.— Нет, что ты за тип?! — взорвался дракон. Мэт отпрянул к стене, но все же сумел пожать плечами.— Тип как тип. Ты же меня видел.— Не разглядел, — буркнул дракон. — Боишься себя показать?У него был подозрительный, угрожающий тон.— Конечно, нет! — выпалил Мэт. — Тебе нужен свет? Я имею в виду, послабее и подольше, чем твой.— Желательно.— Пожалуйста. Сейчас.Мэт вытащил свой коробок и стал вспоминать, какое заклинание он употреблял.— Чего же ты ждешь? — рявкнул Стегоман.— Сейчас-сейчас, минуточку.Мэт пробормотал себе под нос исковерканный куплет из песенки и, чиркнув спичкой, не забыл отвести подальше руку. Когда вспыхнул язык пламени, он быстро добавил: Гори, гори, моя свеча, Чтобы в стенах из кирпича Нам видеть каждый угол И говорить друг с другом. Спичка в его пальцах вдруг выросла в толстую шестифутовую свечу, и, как острие копья, на ее конце горел огонь. Мэт перестарался, но в том-то и прелесть импровизации!Дракон, уставясь на свет, пробурчал:— Интерес-сно..Теперь Мэт смог разглядеть его. Это был дракон в китайском стиле: короткие когтистые лапы, тонкое, извилистое тело футов тридцать в длину и зубчатый гребень вдоль хребта. Присутствовала и европейская деталь: сложенные по бокам огромные крылья, как у летучей мыши. Однако крылья были разодранные, в рубцах и шрамах, и кожа свисала с них лохмотьями.Стегоман повернул свою гигантскую голову к Мэту. Тот стоял смирно, зная, что его тоже разглядывают с пристрастием.Наконец дракон проговорил:— Ты не похож на злого человека. Хотя иногда честное лицо скрывает лживое сердце.— Вот уж чего не умею, так это врать. Даже себя самого обмануть не получается.— Да, это первое, что нужно сделать, когда хочешь соврать как следует, — кивнул Стегоман. — Но драконы — существа прямые, не то что вы. Если нам что-то не нравится или если нас разозлит чье-нибудь поведение, мы тут же говорим об этом ему в лицо.Мэт поджал губы:— Так не вылезешь из потасовок.— Ну уж. Мы все про себя знаем: и что наш брат дракон гневлив, и что силы у нас всех примерно равные. То есть если два дракона сойдутся в бою, победителя быть не может. Оставшийся в живых все равно вынужден будет много месяцев залечивать раны. Так что мы уважаем даже тех, кого не любим.— Понятно. Есть способы сказать кому-то все, что ты о нем думаешь, без оскорблений.— Вот именно. — Стегоман был приятно удивлен. — Немногие смертные так сообразительны.Особой сообразительностью Мэт похвастаться не мог, но, учась на последнем курсе, он приобрел кое-какие знания по антропологии и мог распознать приметы индивидуалистического общества. Сочетание гордости Стегомана — прямоты — с почти полным отсутствием междоусобиц означало строгость социальных условностей, без которых Стегоманово племя быстро бы перегрызлось. Прямота прямотой, но уж и вежливость по отношению друг к другу у них должна быть отменной.Мэт прочистил горло.— А как же с совместными действиями? Для них ведь нужна дисциплина...— Дисциплина у нас врожденная, — отрезал Стегоман. — Когда мы собираемся на битву, честь каждого дракона уважается; тот, кого мы выбираем в предводители, знает, что ему надо отдавать команды поаккуратнее, в уважительном тоне. А мы выполняем их, потому что выбрали предводителя за его мудрость.Их командиры, выходит, сразу и генералы, и дипломаты. Неплохое общественное устройство, если не принимать во внимание постоянный риск быть убитым на дуэли.— У каждого дракона по холму, да?— По горе, — поправил его Стегоман. — Наша вотчина — цепь восточных гор, которая отделяет эту страну, Меровенс, от пристанища колдунов, Аллюстрии. Аллюстрия то и дело нападает на Меровенс, Меровенс на Аллюстрию — реже. А по пути, переходя через горы, и та, и другая воюющая сторона атакует драконов. Нас рождают и выращивают для войны; каждый дракон стоит насмерть за свою гору, а все вместе мы должны защищать отечество.— Я так понимаю, что когда Аллюстрия и Меровенс идут на вас войной, они обе терпят поражение?Стегоман кивнул, не скрывая гордости.— С тех пор как Гардишан дал нам Порядок, мы непобедимы.— Погоди, Гардишан — это кто?Стегоман был явно скандализован.— Из какого же ты медвежьего угла сюда явился, что не слышал о Гардишане?Мэт замялся.— У меня нет простого объяснения. Будем считать, что я не изучат историю. Так кто это — Гардишан?— Император, невежество! Первый император, который пришел восемь веков тому назад, чтобы объединить все эти христианские земли против сил Зла. С этой же целью он вступил в союз с нами и научил нас сражаться войском. Так мы наконец победили великанов.Мэт раскрыл было рот.— Помолчи, — буркнул дракон, — а то еще спросишь, кто такие великаны.Мэт смущенно поежился.Стегоман вздохнул, обвил хвостом лапы и сел поудобнее.— Великаны пришли девять веков назад, когда пал великий Рэм. Рэм, к твоему сведению, это южный город, который сколотил империю из всех земель вокруг Срединного моря — пятнадцать веков назад, еще до пришествия Христа.Итак, Рим здесь был, хотя и под именем Рэм. Вероятно, в их варианте битву выиграл именно Рэм, а не Ромул. Не в той ли точке их с Мэтом универсумы разошлись?Но все же — Христос. Это имя осталось неизменным.Почему бы и нет? Афины были в полном расцвете, когда Ромул и Рэм еще только сосали молоко волчицы. Греческий язык должен остаться в обоих универсумах, а Христос принадлежал греческому миру.— Так, Рим, то есть Рэм, пал. Откуда же взялись великаны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114