В сущности, они не согрешили, может, это-то и есть причина напряженности.— Думаю, вы правы. Из нашей беседы с ним я вывел, что он самое большее поцеловал ее и, может быть, слегка приласкал. Не более того. Вообще из его намеков явствует, что он не был с ней близок — ни с ней, ни с какой-либо другой женщиной... И никогда. — Черный Рыцарь помотал головой из стороны в сторону.— А что ж он нам лапшу на уши вешал, что он грешник и все такое? Послушать его — так других таких грешников не было во все времена!— Он по-своему прав. Потому что хоть он и не имел дела ни с одной женщиной, но часто к этому стремился. А для совершения смертного греха нужно не более чем стремление к нему.Мэт помолчал минуту, потом кивнул.— Да, припоминаю, это было у нас в детстве на уроках закона Божьего. Три компоненты смертного греха: серьезность преступления, осознание этого и все равно желание согрешить.Сэр Ги кивнул.— Так сказал и священник. А поступок сам по себе вроде бы не так уж необходим.— Но он же отказался от желания! Он отступил! Не дал себе воли!— От одного желания, может, и отступил, но на смену пришло другое. На грани совершения поступка он потерял уверенность. И если бы в тот момент он снова решился на поступок, он совершил бы второй смертный грех.— Перестаньте! — Мэт пришел в раздражение. — Два греха за одну цену? Что это, дешевая распродажа на дьявольской ярмарке?— Похоже на то.— Выходит, несмотря на то, что он девственник, он считает себя развратником?— Выходит, так, лорд Мэтью, что поделаешь.Мэт хотел было возразить, но вспомнил, в каком универсуме находится, и проглотил свое возражение. Даже у него дома традиционная теология согласилась бы с Брюнелом. Правда, в наши дни уже пошли разговоры об относительности морали...Он покачал головой. Он находился в мире Аристотеля, а не Эйнштейна. Тут не было ничего относительного, одни абсолюты.Патер Брюнел был подкован в здешней теологии, которая вплотную подходила к здешней науке. Вне всякого сомнения, он был прав — для данного универсума. Вне всякого сомнения, он не превратился бы в волка.Солнце скрылось из виду за вершинами, осветив небо на западе, когда они въехали в небольшую долину, угнездившуюся посреди гор. Алисанда сказала:— Здесь мы разобьем лагерь на эту ночь.Мэт огляделся и нахмурился. Место было живописное, но его стратегическая ценность представлялась сомнительной.— Вы бывали здесь раньше?— Я — нет. Но сэр Ги наверняка.— Да? — Мэт вопросительно взглянул на сэра Ги. — Что вы скажете?— То, что мы должны встретить здесь зарю, сэр Мэтью. — Черный Рыцарь спешился. — Давайте разбивать лагерь.Мэт слез со Стегомана, все еще в сомнениях.— Простите за надоедливость, ваше высочество, но почему именно здесь?— Потому что, — ответила Алисанда, — одна из вот тех гор — Кольмейн.Мэт огляделся вокруг.— Которая?— Этого я не могу сказать. Чтобы опознать его, понадобится больше времени, чем осталось у нас до темноты.— А как вы собираетесь его опознавать? — Мэт поднял бровь. — Расспрашивать аборигенов?— Тут никто не живет, место считается проклятым. Но я сумею узнать его, маг, ведь я же знаю сейчас, что мы рядом с ним.— Но как... — Мэт осекся на середине фразы. В ее словах был смысл, хотя она и не могла бы ничего объяснить, как невозможно объяснить чувства. Когда святой Монкер сотворил Кольмейна, он, может быть, заключил в него генетический отпечаток Гардишана или его духовный эквивалент — своего рода психологический «отпечаток пальца». А будучи психическим, то есть обладающим энергией, он входит в резонанс с «отпечатком» души Алисанды как наследницы Гардишана. И, как Мэт умел почувствовать силы, собирающиеся вокруг него, так Алисанда сумеет почувствовать Кольмейна. Что означало, что дух все еще жив в камне... Мэт отмахнулся от этих мыслей и положил ветки для растопки на плоский камень.— Эй, Стегоман, не дашь огонька?— Еще чего!Мэт внимательно присмотрелся к нему.— Ты что это грубишь? А! Опять зуб.Дракон с жалобным видом кивнул.— Я уж думал, он сам у тебя выпал, раз ты так долго не жаловался. Давай-ка лучше его удалим, иначе он действительно не даст тебе жизни.— Еще чего! — Но в голосе Стегомана уже была примиренность с неизбежным.— Никаких разговоров! — Мэт стоял, упершись руками в свои металлические бока. — Завтра нам предстоит битва, и зубная боль может тебя ослабить.— Ну, раз так... Надо — так надо! — Дракон вздохнул. — Изыми из меня часть моего тела, маг, только давай побыстрее.— О, насчет этого не беспокойся. Это мы мигом, ты даже ничего не почувствуешь. — Мэт сорвал пучок травы и подошел к дракону. — Ложись и открывай рот.Стегоман подогнул ноги и положил голову на землю, широко раскрыв пасть. Увидев огромные клыки, нависающие над его руками, Мэт решил, что анестезия — великое изобретение.Определить больной зуб было легко: он чернел среди белых товарищей. Мэт выжал на него сок из травы, наблюдая, как капли обтекают больной зуб, и пропел: Чтоб дракон стерпеть все смог, Пусть травы дорожной сок. Переборет крепость вин — Станет как новокаин! Последняя капля пролилась на зуб. Мэт убрал руки.— О'кей, закрой рот.Стегоман уронил верхнюю челюсть на нижнюю и, шевеля губами, наморщил лоб.— Что ткое, я не ствую ык.— Ык? А, язык! Средство подействовало быстрее, чем я думал. Так, подождем еще чуть-чуть. — Он встал и обратился к сэру Ги: — Вы носите при себе мешок с инструментами — менять шины... э-э... подковы?Черный рыцарь кивнул.— А как же? Какой же рыцарь без этого?— У вас есть клещи для вытаскивания гвоздей?Сэр Ги кивнул и, покопавшись в притороченных к седлу мешках, вернулся с парой огромных клещей.Взяв их в руки, Мэт обнаружил, что операция собрала всех, кроме Алисанды, которая ушла настрелять дичи на обед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114