..
Он уже собрался было подняться, как вдруг проходившая мимо компания подвыпивших подростков расселась на скамейке с двух сторон от него, зажав, словно в тисках. Они держали в руках банки с пивом, но пахло от них водкой. Кое-кого Карл уже видел в числе вертевшихся у входа спекулянтов.
- Эй, мужик, - заговорили с ним довольно грубо, - а ну покажи диоптрию... - И дорогой цифровой бинокль оказался в руках хулиганов.
- Ты глянь, сам маленький, а показывает как морской...
- Эй, мужик, дай поносить, я тебе его потом верну.
Не знавший русского языка, но сообразивший, что происходит, Карл сделался красным и громко по-немецки отчеканил:
- Немедленно верните прибор к оставьте меня в покое, иначе я вызову полицейский наряд!
Подростки, в свою очередь, не знали ни слова по-немецки.
- Полицаем пугает, - догадался один из них. - Айн-цвай-полицай. Так ведь рядом никого нет, слышь, мужик?
И Карл понял смысл его фразы. Кричать не имело смысла, потому что кричать приходилось только затем, чтобы сосед расслышал сказанное.
Хулиганы о чём-то поговорили и сунули Карлу под нос стакан с пивом. Тот попытался встать, но его дёрнули сзади за полу плаща, и он шлёпнулся обратно на скамейку.
- Выпей с нами, типа за знакомство, - сказали ему хулиганы. - А потом иди.
По выразительным жестам Карл понял и эту фразу. Он что-то слышал о традициях русского гостеприимства и подумал, что эти молодые люди, возможно, вовсе не хотят его обидеть. Посмотрев туда-сюда и увидев только хитровато-пьяные улыбки, немец выпил. Вернул стаканчик, хотел подняться... Но что это такое? Всё поплыло перед глазами, ноги и руки сделались деревянными... Голова... что с головой?
Последним, что он услышал, но не понял, было торопливое:
- Шузы, шузы тоже бундесовые, тоже снимай... Куда часы прячешь, ссука, часы я себе забил. Бабки считай, быстро, быстро...
Спустя несколько часов он снова открыл глаза. Перед скамейкой стояли прилично одетые люди, дети и взрослые. Они качали головами, негромко переговаривались, подходили другие...
Подъехала милицейская машина, зеваки раздались в стороны, оставшегося в одних трусах и носках Карла взяли под руки. Всё его тело было исполосовано плёткой, изрезано и искусано. В публике пробежал шепоток о наверняка орудовавшем здесь маньяке. Несчастного, всё ещё не способного членораздельно говорить, погрузили в машину и увезли.
В отделении Карл просидел до утра, просыпаясь и снова засыпая, когда в "обезьянник" заталкивали нового пьяницу или дебошира. Начиналось курение и громкие разговоры. Здесь с Карла сняли носки.
В милиции понимали, что имеют дело с иностранцем, но поскольку в городе в эти дни находилось иностранцев никак не меньше, чем русских, да и закладывали они за воротник никак не меньше, ни о каком консуле или переводчике не могло идти речи. Милиционеры попросту ждали, когда немец очухается, чтобы послать в гостиницу за одеждой и документами.
Утром Карл заговорил. Он назвал своё имя, имя своего подопечного и название гостиницы. Не прошло и часа как мальчишка коридорный принес ему шорты, футболку с яркими губами и словом "ХОЧУ", а также кеды неподходящего размера. Эти вещи и деньги на такси передал ему "господин Шикельгрубер, который ист кранк", то есть болен.
- Варум ист кранк?!! - возопил Карл, изменившись в лице настолько, насколько это было ещё возможно. - Дас ист катастрофен!!!
Забыв про свой клоунский вид, он выскочил на улицу и бросился к поджидавшему его такси.
Курт лежал в окружении врачей. У него было бледно-зелёное лицо, покрытое крупными пятнами пота, испуганные и удивлённые глаза.
- Кто!.. кто это сделал!?. - Карл упал перед ним на колени.
- Не знаю... - прошептал Курт. - Я ничьего не знаю...
Карлу показалось, что за приоткрытой дверью в коридоре мелькнуло рыхлое лицо Мракобесова.
- Это она! - выкрикнул Карл, плохо понимая, что делает, и выскочил в коридор, расталкивая врачей. Но злодейка будто растворилась, только одна очень пожилая дама, которая будто что-то видела (а на самом деле хотела разузнать, что случилось), заговорила с Карлом по-немецки. Потратив время на её уклончивые ответы и многочисленные вопросы, Карл заплакал и вернулся в номер.
- Я найду его, найду... - клялся он, уткнувшись в матрас и рыдая.
Но кровать была пуста: Курт находился в туалете, пытаясь в очередной раз облегчить свои страдания.
К полудню Карл отвёз несостоявшегося чемпиона в Пулково, где его ждал специально зафрахтованный самолёт. Едва носилки скрылись в салоне, а Карл в скорбной задумчивости остановился на трапе, как сзади его решительно подтолкнули. Он влетел внутрь, его толкнули ещё раз, сильнее, и он растянулся на полу в проходе. Его подняли за шиворот, протащили по салону и затолкали в одну из тесных туалетных комнат. Только когда его руки защёлкнулись наручниками на трубе умывальника, Карл сумел разглядеть своих мучителей. Ещё вчера эти двое громил работали в его отделе внутренних дознаний и были его трепетными подчинёнными.
Карл раскрыл рот, чтобы с ними заговорить, но получил по зубам. "Наверное, скоро я увижу Шульца, - подумал он уже почти безразлично. - Все его ножнички и щипчики. И он тоже сделает вид, что мы не знакомы..."
Перед тем, как закрыть дверь снаружи, Карла немного попинали, и он потерял сознание.
2
Никому ни слова...
Рассказывать долго и подробно
Мракобесов ни коим образом не был причастен к болезни Курта. Он появился в гостинице лишь для того, чтобы выяснить причину недомогания спортсмена и затем доложить Потапову о результатах своего расследования.
Немцы уехали в аэропорт, а Мракобесов все ещё не мог понять, что на самом деле произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146