И грабли, и лопатка были сделаны из сердцевины умершего от старости дерева и покрыты светло-коричневыми узорами. Узоры напомнили мне руны, но я не узнал их. Я поежился. Капли пота стекали по вискам. Я стер их безволосым шелушащимся предплечьем и тут же рука безвольно упала. Старик смотрел на меня.Сумерки переходили в ночь. Мехмет и остальные вытащили из фургона хустафы два факела, поставили их по обе стороны от старика и подожгли пропитанные маслом тряпки. На гладком совершенстве песка заметались резкие жутковатые тени.Мехмет принес семь небольших мешочков, поставил по три справа и слева от старика, а седьмой опустил прямо перед ним. Мешочки были сшиты из мягкой светлой кожи и перевязаны шнурками с бусинами. Мехмет осторожно открыл каждый, стараясь не коснуться священного содержимого и не просыпать его. Закончив, он присоединился к полукругу закутанных в бурнусы и вуали акетни, застывшему за спиной хустафы.Дел сидела рядом со мной. От хустафы нас отделяли несколько футов гладкого как шелк песка и миля нежелания.С моей стороны.Капли пота упрямо стекали, вырисовывая похожие на руны узоры на моем правом виске, потом они добрались до углублений шрамов на щеке и потекли к подбородку.Пальцы сами собой поднялись, чтобы проследить повлажневшие шрамы, следуя узору линий, вырезанных на моем лице.Дел собралась. Я знал, что она хотела встать и оставить меня одного, поэтому потянулся и поймал ее за запястье.– Останься, – прошептал я.– Но он будет бросать песок для тебя…– Останься, – повторил я.Секунду она колебалась, потом вздохнула и снова устроилась рядом.Я сглотнул комок в горле и чуть не задохнулся. Затылок зачесался. Сухожилия по всему телу напряглись так, что могли порвать покрытую мурашками кожу.Хустафа закрыл глаза. У меня мелькнула безумная мысль, что он просто уснул, но потом я заметил, что морщинистые веки подрагивают, а губы слабо шевелятся. Жилистые руки сомкнулись на согнутых коленях.Никто из акетни не издал ни звука.Пламя факелов задрожало от ветра, которого секунду назад не было. Завеса дыма разорвалась в тишине как старая тонкая ткань.Старый хустафа забормотал. Глаза резко открылись.Я понял, что он ничего не видит. Полностью уйдя в транс, он не замечал что вокруг него темная ночь, перед ним площадка песка, наполнявшего воздух чистым сиянием Пенджи, а рядом с площадкой сидит танцор меча, который уже не может скрывать свою нервозность.Не глядя, хустафа безошибочно потянулся к первому мешочку. Из него в ладонь посыпался песок. Бронзовый, блестящий. Хустафа рассыпал его по гладкой поверхности, перекидывая из руки в руку и напевая что-то непонятное. Бронзовые песчинки в беспорядке легли на площадку.Он делал это шесть раз, шесть порций песка: бронзовый, алый, охровый, оранжевый, желтый, голубой. По горсти каждого песка.Он бросал не задумываясь, не пытаясь смешивать цвета или получить контрастный узор. Песок падал как получалось.Последний мешочек. Старик засунул руку под широкий бурнус, вытащил что-то и поднес это к свету. Деревяшка напоминала ложку, но без дна. Вместо дна на медном обруче был натянут кусок тончайшей ткани. Одну ладонь старик положил под ткань, в другую набрал песок из последнего мешочка. Когда ладонь разжалась, в свете факелов засияли чистые кристаллы Пенджи.Старик приподнял ложку и начал ею покачивать, осторожно, медленно, проводя рукой над площадкой. Кристаллы Пенджи проходили сквозь тонкую ткань и покрывали цветные узоры. Шесть ярких цветов померкли под полупрозрачным слоем сверкающих льдистых кристаллов.Старик спрятал ложку. Мехмет завязал и убрал мешочки. Хустафа, уже выйдя из транса, наклонился к ровной площадке, покрытой случайными узорами цветного песка. Он подул. Ветерок, не сильнее дыхания младенца, приподнял кристаллы. Хустафа отодвинулся и жестом предложил мне сделать то же.Я задохнулся от вони магии. Все, что было у меня в желудке, поползло к горлу.Старый хустафа ждал.Я стиснул зубы. Наклонился. Чуть подул на поверхность, представляя, каким дураком я должен был выглядеть со стороны.Черные глаза сверкнули. Он приподнял дрожащие руки, тихонько хлопнул в ладоши, потом скрестил руки и прижал ладони к груди. Втер зашептал в пламени факелов. Легчайший порыв ветра. Он приласкал веки, погладил губы, подразнил потную кожу. Потом добрался до палитры цветного песка, покрытого кристаллами. Я не мог оторваться. Ветер играл кристаллами Пенджи, мешал цветной песок. При каждом порыве рождался новый цвет. Случайные узоры начали создавать образы. Потом образы в образах.– Смотри, – пригласил хустафа.Ветер затих и песок улегся. Хустафа терпеливо ждал, позволяя мне смотреть. Акетни за его спиной ничего не говорили и не двигались. Рядом со мной тихо сидела Дел.Я вдруг оказался один. Подчинившись хустафе, я вгляделся в песок и прочитал то, что скрывали узоры, свернутые как черви кольцами. Бронзовые, охровые, пепельные. Разные. Цвета, отозвавшиеся на магию, чтобы раскрыть тайну. Я смотрел на тройственное будущее, нарисованное дыханием ветра. Что может случиться. Вряд ли случится. Теперь уже не случится. Будущее, которого я не хотел. Мало что можно было разглядеть безлунной ночью и голос Дел донесся из темноты:– Ты не спишь.Сплю? Как могу я спать?– Что случилось? – спросила она, придвигаясь ко мне. Ее дыхание пошевелило слипшиеся от пота волосы у меня на затылке.Я резко сел и начал яростно расчесывать их.– Не делай этого больше!Она приподнялась на локте. Мы спали в стороне от повозок, вдали от акетни, но все равно я чувствовал их присутствие и никак не мог успокоиться. Дел откинула волосы с лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114