И теперь обрели новые.Толчок, который пригнал меня сюда, остался только в воспоминаниях. Внутренний глаз закрылся.Я перекатился на спину, согнув руки и ноги, заполнил легкие воздухом, уставился вверх, в небо, где первые лучи солнца поглощали звезды. Жеребец, обеспокоенный близостью силы, которую он не понимал и не мог понять, переступил и тревожно заржал.Он ненавидит магию не меньше меня.Но он никогда не узнает, что она испытывает, пытаясь вырваться из темноты к свету дня, чтобы получить душу. Он никогда не узнает насколько она могущественна и каково чувствовать ее в себе.Он не знает того, что знаю я; и это незнание благословение.Я смотрел в небо и смеялся, потому что смеяться лучше чем плакать.Аиды, какой же я дурак.Аиды, как же мне страшно.
Ослов успели запрячь в фургоны, акетни готовы были отправляться в путь. Дел сидела на своей гнедой кобыле. Лицо у нее было бледное и взволнованное.Я остановился, соскользнул с жеребца, наклонился, чтобы подобрать свои вещи, и быстро оседлал гнедого. Торопливо сделав глоток из фляги, я вскочил в седло. Единения с лошадью уже не было – мешали седло и потник.– Поехали, – объявил я.Мехмет, управлявший первым фургоном, закричал на осла, потом поднял с колен кнут и ударил по жесткому крупу. Осел шагнул вперед, зазвенели украшения упряжи, фургон пришел в движение. За Мехметом последовали остальные.Почувствовав приближение гнедой кобылы, я сжал бока жеребца, заставляя его двигаться, но Дел упрямо перегородила нам дорогу. Я выругался, затянул повод и отпихнул голову жеребца в сторону, пока он не успел укусить Дел или полезть на кобылу.– Что, в аиды…– Где ты был? – резко спросила она, прерывая мой поток ругательств.– Там, – я решил, что с нее и этого хватит.– И что ты там делал?– Что хотел, – отрезал я. – Аиды, баска, сколько раз ты уезжала подальше от меня, чтобы спеть свои песни?Дел засомневалась, но не успокоилась.– Ты уезжал, чтобы спеть?– А тебе не все равно?– Ты взял это, – «это» было моим мечом.– А ты обычно берешь это, – «это» было ее мечом.Снова сомнения. Она совсем помрачнела и сжала губы.– Прости, – тихо сказала она и повернула кобылу к фургонам.Я поехал следом. Чувствуя себя виноватым.
До Кууми можно было добраться за день с половиной. С фургонами за два. На закате второго дня на горизонте появились контуры серого поселения и Мехмет подозвал меня.– Нам нужно заплатить дань у ворот.Я кивнул.Темное лицо Мехмета помрачнело.– Но у нас забрали все деньги.Ну да. Забрали.– Хочешь, чтобы я нашел их? Вернул деньги? – я замолчал, заметив его растерянность. – Возможно ваши проводники здесь. Кууми единственное крупное поселение в этой округе, только здесь можно купить еду, выпивку, женщин… Больше им идти некуда, тем более с набитым кошельком.Мехмет обернулся на последний фургон за которым ехала Дел. Фургон хустафы. Немного помучившись, Мехмет все же решился.– Нет, – вздохнул он. – Мы не будем нанимать танцора меча, чтобы он исправлял наши ошибки. От этого мы не станем лучше.– Но это ВАШИ деньги.Он пожал плечами.– Пусть они оставят их себе. Мы заработаем еще, как только в городе узнают, что с нами Бросающий песок.Я вздрогнул, но заставил себя успокоиться.– А если они снова украдут ваши деньги?– Хустафа бросил их будущее.Желудок сжался.– Он же не… – я испугался возможного ответа и решил не продолжать, но не выдержал. – Я хотел спросить, он ведь сам не может, а? Создавать узоры по своему желанию?Мехмет нахмурился.– Ты спрашиваешь, может ли он сам создавать будущее? Изменять его, чтобы отомстить или облегчить кому-то жизнь?– Если он считает, что это необходимо.Он перестал хмуриться и слабо улыбнулся.– Ты сам бросил свое будущее в песке прошлой ночью. Хустафа бросает возможности.– Я бросил… – я оглянулся на последний фургон. – Ты хочешь сказать, что вся эта долгая подготовка…– Ритуал. Без ритуала нельзя.Я отмахнулся.– Ну да, ритуал… Мехмет, зачем он нужен, если только я за все отвечаю? Зачем вся эта священная секретность?– Он святой, – просто сказал Мехмет. – Все святые разные. Хустафа – провидец, отец акетни, который готовится к встрече джихади.Я заставил себя не думать о джихади, хотя теперь эта история более чем когда-либо казалась мне глупостью. Меня беспокоил хустафа.– Он волшебник, – продолжил я. – Рядом с ним всегда чувствуется запах магии, он просто притворяется предсказателем.Взгляд Мехмета остановился на рукояти меча, поднимавшейся над моим левым плечом.– Все люди обладающие силой сильны: называть их можно по-разному.Довольно неопределенное объяснение, подумал я. На Мехмета это не похоже. И мне вдруг пришло в голову, что будущее вчера могло открыться не только мне. Дел говорила, что ничего не видела, но она не знала чего ждать. Для акетни ритуал был привычным, могли ли и они расшифровать узоры?– Ты пытаешься мне что-то объяснить, Мехмет? Что-то обо мне?Южанин улыбнулся.– У человека с ножом есть сила. У человека с мечом есть сила. А у человека с ножом и мечом силы еще больше.– Я не говорю о ножах и мечах.– Хустафа тоже.Я скрипнул зубами.– Я не это… – но я скривился не закончив. – Аиды, с меня достаточно… – я обогнал караван, первым подъехал к воротам Кууми и заплатил дань акетни. Только это и нужно было Мехмету.А я хотел большего.Я должен был узнать, как избежать тройственного будущего.Потому что оно могло стать правдой.Тройственное будущее: может случиться, вряд ли случится, теперь уже не случится.Мне выбирать. 24 Мы с Дел молча сдерживали лошадей у ворот пока пыль от фургонов акетни не улеглась. Под яркими солнечными лучами серая глина домов приобрела тошнотворный тускло-медный оттенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114