На склоне появляется трещина: открытый рот кривится. В глубине трещины что-то сверкает.– Иди туда, – приказывает Чоса. – Иди туда и живи своей жизнью, без солнца, песка и звезд.– Иди ТУДА! – приказывает Шака и показывает на Север, подальше от себя. Прозрачная рубиновая дымка выходит из его пальцев и окутывает Чоса Деи. – Туда! – повторяет Шака. – Внутрь тобой же созданной горы.И Шака Обре нет, его засасывает жадный рот горы. Он заперт в крепости в горе, полной пещер и тоннелей.– Ты видишь? – хохочет Чоса. – Куда тебе до меня?Но и его уже нет. Сверкающая охрана сопровождает его весь путь до места заточения на новом Севере, так отличающемся от Юга.На земле, которая когда-то была единой, цветущей, зеленой и плодородной.Я дернулся, но снова бессильно упал. Я видел узоры, пересечения линий и решетки, и дрожащую руку хустафы, лежащую на влажном песке.Глубоко внутри меня Чоса зашевелился.Линии, нарисованные в песке…
Рука вонзилась мне в пах и сжалась. Я дернулся, попытался закричать, но сквозь широкую кожаную ленту крик не прорвался. Я лежал на спине на деревянной скамье в маленькой сумрачной комнате, свет в которую проникал из пробитого в толстой стене отверстия. В спину вонзались щепки, руки и ноги были растянуты. Кандалы, удерживающие их, крепились к стальным кольцам в полу. На мне была только набедренная повязка – плохая защита от руки Сабры. Невзирая на ее смех, я выгнулся дугой.– Хочешь сохранить их? – спросила она. И сжала сильнее. – Что же мне для тебя придумать? Как отплатить за его смерть?Ответить я не мог. В рот мне засунули твердый гладкий шар, от которого тошнило, а сверху рот плотно завязали широкой кожаной лентой. Тогда лента была влажной и мягкой. Теперь, высохнув, она отвердела.Сабра отпустила. Черные глаза смотрели безжалостно.– Я могла бы сделать тебе больнее.Наверняка могла бы. И наверняка еще сделает.Дел. С Умиром.Сабра захохотала, когда я попытался вырвать кольца. Железо глухо зазвенело, вернув меня в шахту Аладара. По вискам сразу потекли капли пота. Передо мной стояла дочь Аладара.– У меня был брат, – сообщила она. – Он должен был наследовать домейн отца. Но когда ему было девять – а мне десять – я убила его. Все было сделано так мастерски, что никто ничего не заподозрил. Только потом ни одна из жен отца не выносила мальчика… а если он и рождался, его отдавали в бездетную семью, чтобы такие несчастные случаи больше не повторялись.Она успела переодеться. Вместо черного бурнуса и тюрбана на ней была длинная, с длинными рукавами, льняная туника, одетая поверх мешковатых штанов цвета сердолика. Крошечные ступни скрывались в кожаных туфлях. Длинные ногти покрывали золотые пластинки. Гладкие, черные волосы она распустила, пряди спускались ее до колен и шевелились при каждом ее движении. Я непроизвольно напрягся.Она была смуглым Южным совершенством, воплощением изящества. Ни одного лишнего движения. Ни одного непродуманного поступка. Локон волос щекотал мои ребра, потом скользнул к животу. Я чуть не подавился кляпом.– Он думал, что проживет дольше, – сказала она. – Он был уверен, что у него еще будут сыновья. Но рождались только девочки, и я самая старшая. Все остальные ничего не стоят.Маленькая рука коснулась шрама, который оставил меч Дел. Застыла. Проследила шрам, почти как Дел так много раз. Но движение Сабры вызвало во мне чувство гадливости. Мне очень хотелось плюнуть в нее.Не глядя на меня, Сабра продолжила свои рассуждения:– Должно быть трудно убивать.Я конвульсивно сглотнул, и тут же пожалел об этом, потому что шар попытался закатиться мне в горло.Хотел бы я иметь меч.Мой меч?Рука Сабры задержалась, снова проследила шрам под ребрами и перебралась на остальные, в конце концов добравшись до отметин песчаного тигра на лице.– ОЧЕНЬ тяжело убивать, – задумчиво повторила она.Что случилось с Самиэлем? Я хорошо помнил, чем кончили люди Умира, попытавшиеся коснуться его. Неужели Сабра оставила яватму лежать на улице?– Я ненавидела его, – сказала она. – Я обрадовалась, когда узнала, что ты убил его. Но я никому не могу об этом сказать. Я должна вести себя как любящая дочь, потерявшая отца… Мне бы следовало поблагодарить тебя, но я не могу. Этим я показала бы всем свою слабость. Я женщина-танзир, я не могу позволить себе быть слабой, иначе мужчины сомнут меня. Они будут насиловать меня до смерти, – рука с моего лица снова вернулась на грудь, пальцы проследили каждое ребро, опустились к набедренной повязке, ногти забрались под ее край. – Ты бы изнасиловал меня, Песчаный Тигр?Не это ли сделал Аббу?Мелькнули маленькие зубы.– Может кастрировать тебя, чтобы ты не смог?Аиды, у этой женщины песчаная болезнь.Пальцы нашли завязку.– Он купил тебя для меня, ты знаешь. Этот глупый Эснат из Саскаата. Он хотел произвести на меня впечатление в надежде, что я увлекусь им. Он думал, что я соглашусь выйти за него замуж, – Сабра тихо засмеялась. – Зачем мне это делать? Чтобы лишиться своего домейна?И тут я вспомнил. Эснат из Саскаата, сын Хаши, нанял меня для одного танца, чтобы он мог произвести впечатление на женщину. Он назвал ее имя: Сабра. Но тогда я ее не знал. Я о ней ничего не слышал.Эснат, держись от нее подальше. Эта женщина съест тебя заживо.Сабра развязала узел набедренной повязки и откинула ткань, не замечая, как я напрягся.– Аббу это заинтересовало бы… – задумчиво протянула она. – Сравнить вас.Аиды, у нее точно песчаная болезнь.Сабра мягко рассмеялась.– В круге, дурачок. А ты о чем подумал? Как любой мужчина? – презрительно скривившись, она набросила на меня повязку. – Мужчины легко предсказуемы. Умир. Аббу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114