Что-то холодное прижало палец к моей спине. Я чуть не поежился.– А что снаружи?– Ты о чем? – не поняла Дел.– Я чем-нибудь… – я помолчал, – отличаюсь от других людей?– Конечно.Стало еще холоднее.– И насколько отличаюсь?– Ты совсем не такой, как окружающие.– Дел…– А ты как думал? – возмутилась она. – Ты выше Южан, но не такой высокий как большинство Северян. Твоя кожа темнее чем у меня, у Северян, но не такая темная как у Южан. И глаза у тебя зеленые, а не голубые или карие, или изредка серые. У тебя каштановые волосы, не темные и не светлые, – она вздохнула. – Тебе этого достаточно?– Нет.Дел пробормотала что-то на Высокогорном.– Ну еще твой нос.– Мой нос?– Он изгибается наоборот.– Мой нос изгибается наоборот?Она отчаянно пыталась подобрать слова и наконец нашла пример.– Ты видел нос Аббу.– У Аббу на носу зарубка, он был перебит. А у меня нос всегда был целым.– Но ты видел, каким он был, нос Аббу. И много остальных. Все они такие, – она согнула палец крючком.Я проверил мой.– У меня нет горбинки.– Да. Твой более прямой, но все же не такой прямой, как у некоторых племен. Твой нос больше похож на Северный. И скулы не так выделяются, – Дел внимательно изучала меня. – Но мы это и раньше обсуждали. В тебе есть и Южная, и Северная кровь. Как у жителей Границы.Я нетерпеливо кивнул.– Я выгляжу реальным?– Реальным? – она нахмурилась. – Ты уже задавал этот вопрос.– Просто ответь. Я выгляжу реальным?– Ты случайно не хочешь выяснить, похож ли ты на мужчину моей мечты?– поинтересовалась она.– Нет! – рявкнул я. – Ты можешь быть серьезной?– Только не сейчас, – пробормотала она и расхохоталась.Вот вам и еще одно доказательство невозможности общения с женщиной.
Лагерь мы обустроили без лишних удобств: расстелили два одеяла и скомкали – в ее случае сложили – бурнусы вместо подушек. Костер разжигать не стали. Мы лежали на одеялах и упрямо жевали сухую кумфу. И смотрели на звезды.– Значит ты говорил серьезно, – пробормотала она.– Иногда, – пробормотал я не поворачивая головы. Лучше было не двигаться.– Днем. Насчет реального.– Я просто поинтересовался.– Реален ли ты?Я надолго задумался и наконец выдал ответ.– Ты все равно этого не поймешь.– Обещаю не смеяться.– Ну не знаю… Вообще-то мне нравится как ты смеешься.– Пока я смеюсь не над тобой, – Дел улыбнулась небу. – Но иногда мне не удается сдержаться, – она перекатилась поближе и положила голову мне на раскрытую ладонь. – Ты не чувствуешь себя реальным?– Мои почки убеждают меня, что я реален.– Ну вот и доказательство. Боль означает, что ты реален.– Но… – я замолчал, яростно дожевывая последний кусок кумфы. – Я ничего о себе не знаю. У меня нет прошлого.Голубые глаза сразу стали серьезными.– У тебя слишком много прошлого.– Я не об этом. Я не знаю, кто я. Знаю только, что нос у меня наоборот и кожа как коричневый бурнус, оставленный на много лет под солнцем.– Как и у большинства жителей Границы. Ты посмотри на Рашада: у него рыжие волосы.– Я совсем не похож на Рашада.– Почти все жители Границы не похожи друг на друга. В них смешиваются слишком разные краски, – Дел улыбнулась. – Я не дразню тебя, но ты не производишь впечатление человека, который жить не может без прошлого. У тебя же столько талантов. Ты сам делаешь свое прошлое из будущего.Порез дошел до кости.– В Искандаре говорили, что джихади был – и остается – человеком многих талантов.Дел перестала жевать кумфу и внимательно посмотрела на меня.Я потер большой синяк.– И об Искандаре почти ничего неизвестно.– Он умер.Я посчитал.– Восемь дней.– С… а-а, – Дел пожала плечами. – Думаю, ты переживешь десять дней Искандара.– Нет, если Сабра имеет что-то против. Или Умир Безжалостный.– Пусть сначала тебя поймают.– Умир меня поймал.– А ты сбежал, – не сдалась Дел и тут же нахмурилась. – А как тебе это удалось? Ты мне так и не рассказал.Я пожал плечами.– Тут и рассказывать нечего.– Но они избили тебя, а ты освободился.– Не освободился бы, если бы не использовал… – я замолчал.Дел ждала, а потом поняла и даже приподнялась на локте.– Магию, – закончила она.Мне оставалось только тяжело вздохнуть.– В самый жалкий день моей жизни впуталась еще и магия.– Но она помогла тебе, ты сам это сказал.– И из-за нее я таскаю зараженный меч. Я с самого начала от него отказывался, а сейчас… – я снова вздохнул, чувствуя себя очень уставшим, и не закончил. – Аиды, все это неважно.Дел снова легла.– Ты унизил его.– Его? А-а, его. Незбет получил то, что заслужил.– Ты мог просто просто выиграть танец.– А я и просто выиграл! Я дал ему шанс отказаться еще до начала и два шанса сдаться во время танца. А чего ты от меня ждала? Я должен был отрезать ему голову, как ты Аджани?– Нет, – возразила она. – Но…– Но? Так ты хотела, чтобы я убил его?Дел молчала.– Хотела? – настаивал я.Она вздохнула и повернулась ко мне.– Тигр, ты оставил его раненного, злого и униженного. Некоторые люди, после такого, единственной целью своей жизни делают месть. Они плохие враги.– Незбет?– А ты уверен, что он не из таких?Я фыркнул.– С такими врагами как Незбет, я бы прожил вечность.– Я слышала, что говорили те трое. Ты сделал его борджуни. Почему?– Почему я сделал его борджуни? Или просто почему я это сделал?– И то, и другое.– Я его борджуни не делал. Это был его выбор. И он сам его сделал, отказавшись от своей чести, как указывает кодекс, – я вытащил полоску кумфы застрявшую между зубов. – Ты понимаешь, что такое кодекс и что такое честь.– Да.– Когда обученный шодо танцор меча сознательно отказывается от чести ради выигрыша танца или убийства, все отворачиваются от него. Он сам себя изгоняет из круга, – я пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114