Тогда я
угадал это сердцем. Теперь я знаю это по опыту.
Миссис Вэзи все еще сидела за опустевшим обеденным столом, когда мы весе
ло подняли ее с места, чтобы пересадить в открытую коляску и вместе ехать
на обещанную прогулку. Пожилая леди и мисс Голкомб сели на заднее сидень
е, а мисс Фэрли и я устроились против них. Альбом, конечно, был доверен моем
у опытному глазу, но серьезный разговор о рисунках был немыслим при мисс
Голкомб, которая откровенно высмеивала всякое женское искусство, в том ч
исле свое и своей сестры. Мне гораздо больше запомнился наш разговор, осо
бенно когда в беседе принимала участие мисс Фэрли, чем рисунки, которые я
машинально просматривал. Все, что связано с ней, я помню так живо, как будт
о это было вчера.
Да! Признаюсь, что с первого же дня, очарованный ею, я позволил себе забыть
ся, я забыл свое положение. Самый простой ее вопрос: «Как держать карандаш
? Как смешивать краски?», малейшая перемена в выражении ее глаз, устремлен
ных на меня с таким серьезным желанием научиться всему, чему я мог научит
ь, и постичь все, что я мог показать, приковывало к себе мое внимание несра
вненно сильнее, чем самые красивые места, мимо которых мы проезжали, или и
гра света и тени над волнистой равниной и пологими берегами моря. Не стра
нно ли, что все окружающее так мало на нас влияет, когда мы всецело поглоще
ны какой-то думой? Только в книгах, но не в действительности, мы ищем утеше
ния на лоне природы, когда мы в горе, или созвучия в ней, когда мы счастливы.
Восторги перед ее красотами, так подробно и красноречиво воспетые в стих
ах современных поэтов, не отвечают необходимой жизненной потребности д
аже лучших из нас. Детьми мы их не замечали. Те, кто проводит жизнь среди мн
огообразных чудес моря и суши, обычно нечувствительны к явлениям природ
ы, не имеющим прямого отношения к их призванию в жизни. Наша способность в
оспринимать красоту окружающего нас мира является, по правде сказать, ча
стью нашей общей культуры. Мы часто познаем эту красоту только через иск
усство. И то Ц только в те минуты, когда мы ничем другим не заняты и ничто д
ругое нас не отвлекает. Все, что может постичь наша мысль, все, что может по
знать наша душа, не зависит от красоты или уродства мира, в котором мы живе
м. Возможно, причина отсутствия связи между человеком и вселенной кроетс
я в огромной разнице между судьбой человека и судьбой природы. Высочайши
е горы исчезнут во мраке времен, малейшее движение чистой человеческой д
уши Ц бессмертно.
После трехчасовой прогулки наша коляска снова проехала через ворота ли
ммериджского дома.
На обратном пути я предоставил дамам выбрать пейзаж, который они должны
были рисовать под моим наблюдением на следующий день. Когда они удалилис
ь, чтобы переодеться к обеду, и я остался один в своей комнате, мне стало вд
руг почему-то не по себе. Я чувствовал смутное недовольство самим собой, н
е понимая, в чем его причина. Потому ли, что на прогулке я держал себя скоре
е как гость, чем как учитель; потому ли, что в меня снова вселилось то стран
ное чувство, которое встревожило и огорчило меня при первом знакомстве с
мисс Фэрли. Во всяком случае, я почувствовал облегчение, когда настал обе
денный час и я мог присоединиться к обществу хозяек дома.
Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вошел в столовую, была разница в
туалетах трех дам. В то время как миссис Вэзи и мисс Голкомб были роскошно
одеты (каждая в манере, присущей ее возрасту) Ц первая в серебряно-сером,
вторая в светло-палевом платье, которое очень шло к ее смуглому лицу и чер
ным волосам, Ц мисс Фэрли была в очень скромном платье из белого муслина
. Оно было снежно-белым и очень шло к ней, но это простенькое платье могла б
ы носить и жена или дочь бедного человека. Ее гувернантка была одета гора
здо богаче, чем она сама. Позднее, когда я поближе узнал мисс Фэрли, я понял,
что это была своего рода деликатность, боязнь хотя бы в одежде подчеркну
ть свое богатство. Ни миссис Вэзи, ни мисс Голкомб никогда не могли ее угов
орить одеваться наряднее и роскошнее, чем они.
Покончив с обедом, мы все вместе вернулись в большую гостиную. Несмотря н
а то, что мистер Фэрли (очевидно, в память могущественного короля, самолич
но подававшего кисти Тициану) приказал дворецкому узнать, какие вина я п
редпочитаю после обеда, я решительно отказался от искушения посидеть в в
еликолепном одиночестве за бутылками собственного выбора и испросил у
дам разрешения на время моего пребывания в Лиммеридже покидать обеденн
ый стол всегда вместе с ними по благородному обычаю иностранцев.
Гостиная, в которую мы перешли, такая же большая, как и столовая, была на ни
жнем этаже. В глубине комнаты широкие стеклянные двери открывались на те
ррасу, всю уставленную цветами и всевозможными растениями. В мягком сумр
ачном свете листья и цветы сливались в одно гармоническое целое, и сладк
ое благоухание вечера приветствовало нас через открытую дверь. Миссис В
эзи неизменно садилась первая Ц она завладела креслом в углу и сразу же
уютно задремала. Мисс Фэрли по моей просьбе села за рояль, я Ц подле нее, а
мисс Голкомб Ц у окна, чтобы, пользуясь последними спокойными лучами до
горающего заката, просмотреть письма своей матери.
Как живо встает перед моим мысленным взором мирный домашний уют этой гос
тиной, в то время как я пишу! Оттуда, где я сидел, мне была видна грациозная ф
игура мисс Голкомб. Наполовину освещенная мягким вечерним светом, напол
овину в тени, мисс Голкомб внимательно просматривала письма, лежавшие у
нее на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34