Так уж у ни
х получается. А вы представляете, мистер Росс, Ч голос капитана уже звуча
л уверенно, Ч какая это будет сенсация: молодой журналист Ч гангстер! И
даже газета не вступится за вас. Они же вас уволили; и кажется, я догадываю
сь почему. Можете быть уверены, что Рональд Барби не бросится за вас в бой.
Вот вам, как говорится, краткое содержание предыдущих глав. Теперь перей
дем к будущим. Вы умеете читать чужие мысли. Вы ехали в автобусе, когда выш
ли из больницы, рядом с Руффи. Надеюсь, вы помните это имя? Вы слышали его мы
сли. Заметьте, кстати, что он знает об этом. Нет, не о мыслях, но он знает, что в
ы сидели рядом с ним. Вы разговаривали со мной так, словно отвечали не на м
ои слова, а на мои мысли.
Ч Что вы хотите, капитан? Ч спросил Дэвид медленно и устало.
Ч Я хочу, чтобы вы работали вместе со мной.
Ч В качестве детектива? Своих мозгов вам не хватает?
Ч Бросьте, Росс! Не задирайтесь. Вы не щенок. Итак, мы партнеры. Вы согласны
?
Ч Партнеры в чем? В гольфе?
Ч Вы глупец, Росс. Вы даже не понимаете, что у вас в руках или в голове, если
вы предпочитаете точность. Мы с вами разбогатеем, у нас будет все. Вы предс
тавляете себе, что такое деньги?
Ч Не нужно, капитан, не читайте мне проповеди о пользе денег. Мне не из чег
о выбирать. Я согласен. Но с одним условием: вы тут же уйдете. Я устал.
Капитан протянул ему руку, и Дэвид вяло пожал ее.
Ч До завтра, Дэвид.
Внезапно Дэвиду стало легче дышать, словно кто-то отпустил его горло. Все
встало на свои места.
Дэвид почувствовал, как одновременно к нему приходит спокойствие и ярос
ть. Они не мешали друг другу. Ярость требовала ясной головы, а спокойствие
Ч опоры в ярости.
Нет, он не собирается поднять над головой руки. Ему не раз приходилось лга
ть и самому, и ложь как таковая не пугала его и не вызывала в нем пророческ
ого негодования. Но одно дело, когда смотришь на змею или крокодила. И совс
ем иное, когда видишь в террариуме сотни гадов, устилающих его пол слегка
колышущимся покрывалом.
Только бы уйти от них, не слышать этих больших и маленьких змей, копошивши
хся в чужих головах, только бы суметь заткнуть уши!
Он вспомнил, как обрадовался тогда в больнице своему нежданному дару, и н
евесело рассмеялся. Вместо богатства, о котором он мечтал тогда, можно бы
ло подвести совсем другой баланс: он в руках этой свиньи в мундире. Он буде
т шантажировать его, сколько захочет, и ничто не сможет помешать ему. Что о
н заставит его делать? Ловить преступников или помогать им? Скорее второ
е.

6

Сенатор Стюарт Трумонд был глубоко несчастным человеком. Исполненный с
ильных чувств и страстей, человек действия, он вынужден был то и дело одер
гивать самого себя, соблюдая наложенную обстоятельствами епитимью, что
бы поддерживать в глазах избирателей образ кроткого, рассудительного с
тарины Стью.
Он ненавидел негров остро и ежесекундно, ненавидел всеми своими клеткам
и, сердцем, печенью, умом и почками. Один вид их заставлял его сердце битьс
я сильнее, посылая мощные потоки крови по телу, будто оно готовилось к охо
те, к напряжению всех сил. Эта непримиримость заставляла его задыхаться
от слепой враждебности, это был инстинкт охотника на черную дичь, инстин
кт рабовладельца, переданный ему четырьмя поколениями южан.
Он чувствовал в неграх скрытую и явную угрозу, ему чудились в них люди, био
логически чуждые. И при этом, вместо того чтобы гнаться за ними, науськива
ть собак и держать в руках винтовку, он вынужден был публично говорить о п
орядке и терпимости.
Он презирал профсоюзы, и сама мысль о каком-либо социальном обеспечении
сводила его с ума. И при этом он должен был улыбаться перед телевизионным
и объективами, говоря о высоких традициях американских профсоюзов.
Он не мог видеть людей с востока страны, либералов и профессоров, особенн
о с иностранными фамилиями. Они подвергали сомнению то, что для него было
ясно, и им было ясно то, чего он не мог и не хотел понимать. Они казались ему
ржавчиной, кислотой, которая разъедает тот мир, в котором он родился и кот
орый хотел сохранить. Это был мир четкий и ясный, великолепный в своем зас
тывшем совершенстве, мир, в котором черное было черным, а белое Ч белым, б
ез полутонов и оттенков. Это был мир, в котором сила осознавала себя и счит
ала себя мудрой уже потому, что была силой. И при этом, играя предписанную
ему роль доброго старины Стью, он пожимал руки всем этим людям и говорил о
пользе просвещения.
И потому, подобно преподавательнице воскресной школы, уезжающей раз в не
делю в другой город, чтобы тайно напиться там или подцепить проезжего ко
ммивояжера, он вкладывал всю свою неизрасходованную ненависть и неосущ
ествившиеся надежды в любовь к минитменам. Эти люди, тайно накапливающие
оружие и тренирующиеся в своих клубах в стрельбе по мишеням, на которых и
зображены люди, были его детьми, его страстью, его гордостью и любовью. Он
понимал их, всех этих отставных полковников, пожилых леди, готовых выкал
ывать зонтиком глаза во имя господне, солидных бизнесменов и прыщавых, р
азочаровавшихся в жизни юнцов. Они ненавидели так же, как и он, и эта разде
ленная ненависть объединяла их. Он гордился ими, а они, как уверял его их р
уководитель Пью, гордились им. Они видели в нем тайного вождя, авторитето
м сенатора дающего им уверенность в своей правоте. Но связь их держалась
до поры до времени в глубокой тайне, и, кроме ближайших людей, в которых он
был уверен больше, чем в себе, никто ничем не мог доказать связь сенатора С
тюарта Трумонда с минитменами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34