Ц Вы знаете на кого?
Ц Предполагаю.
Ц На Плеве, Ц тихо сказал Гоц. Ц Вы понимаете насколько это необходимо,
насколько ответственно? Ведь он нам бросил вызов, заковывает Россию в ка
ндалы.
Ц Я считаю за величайшую честь, что выхожу именно на него.
Ц Может быть мы и не увидимся больше. Давайте останемся друзьями, вы може
те сделать многое: вы смелы, образованы, талантливы, берегите себя, Борис В
икторович. Скажите, вы ведь пишете? Вашу статью в № 6 «Рабочего дела» Ленин
страшно расхвалил в «Искре». Знаете? Но статьи Ц одно. А у вас беллетристи
ческий вид. Скажите, не пробовали?
Ц Пробовал, Ц сказал Савинков. Ц Вот недавно написал.
Ц Что?
Ц Рассказ.
Ц О чем? Расскажите, это интересно! Ц заволновался Гоц.
Ц Выдумка из французской революции. Называется «Тоска по смерти».
Ц По смерти? Ц переспросил Гоц. Ц Тоска? Не понимаю. Расскажите.
Ц Сюжет простой, Михаил Рафаилович. В Париже 93-го года живет девушка, дочь
суконщика. Отец ее влиятельный член монтаньяров, партия идет к власти, се
мья живет в достатке. Жанна весела, спокойна. Но вдруг однажды она подходи
т к окну и бросается в него. Все в отчаяньи, не понимают причины самоубийст
ва. Разбившуюся Жанну вносят в дом. Возле нее рыдает мать. Все спрашивают Ж
анну о причине, но Жанна на всё отвечает «я не знаю». А через несколько мин
ут умирает и шепчет «я счастлива».
Гоц забеспокоился.
Ц Всё? Ц сказал он.
Ц Всё.
Ц Только и всего? Так и умерла? С бухты барахты бултыхнулась в окно? Неизв
естно почему?
Ц Рассказ называется «Тоска по смерти».
Ц Я понимаю, Ц загорячился Гоц. Ц Но это же упадочничество! Здоровая де
вушка бросается в окно и говорит, что она счастлива.
Ц Может быть она была нездорова? Ц улыбнулся Савинков.
Ц Ну, конечно, же! Она у вас психопатка! Очень плохой сюжет. И как вы до этог
о додумались? Не знаю, может вы хорошо написали, но выдумали очень плохо. И
зачем это вам, революционеру?
Гоц помолчал.
Ц Идете на такое дело и вдруг такое настроение. Что это с вами? У вас дейст
вительно такое настроение?
Ц Нисколько.
Ц Как же это могло взбрести?.. Знаете что, Борис Викторович, Ц помолчав, с
казал Гоц, Ц говорят, у надломленных скрипок хороший звук. Это наверное в
ерно. Но звучать одно, а дело делать Ц другое, Ц вздохнул Гоц. Я вас так и б
уду звать: надломленная скрипка Страдивариуса! А? А стихи вы пишете?
Ц Пишу.
Ц Прочтите что нибудь.

«Гильотина Ц жизнь моя!
Не боюсь я гильотины!
Я смеюсь над палачом,
Над его большим ножом!»

Ц Вот это прекрасно, вот это талантливо! Ц радостно говорил Гоц. Ц Ну, и
дите, дорогой мой, Ц приподнялся он. Ц Увидимся ли только? Дай бы Бог.
Они крепко обнялись и расцеловались.

9

Над Берлином светило желтое солнце. В 12 часов в кафе Бауер на Унтер ден Лин
ден не было никого. Сидели три проститутки, отпаивая усталую за ночь голо
ву кофеем.
Пять минут первого в кафе тучно вошел Азеф. Не глядя по сторонам, сел к сте
не. Заказав кофе, он взял «Фоссише Цейтунг» и стал читать хронику.
Десять минут первого вошел Савинков, одетый по заграничному, вроде турис
та. По походке было видно, что жизнь он любит, нет забот и хлопот. Еще с улицы
, сквозь стекло он увидал Азефа.
Ц Здрасти, садитесь. Ц Азеф отложил «Фоссише» в сторону, и, не поднимаяс
ь, подал руку.
Ц Где вы были?
Ц В Иене.
Ц Почему же не во Фрейбурге? Ведь я же сказал вам во Фрейбург.
Ц А чем собственно Иена отличается от Фрейбурга? В следующий раз поеду в
о Фрейбург.
Ц Странно, Ц сердито сказал Азеф, Ц вы могли мне понадобиться. Ну, всё р
авно. «Хвостов» не заметили?
Ц Никаких.
Ц Уверены?
Ц Как в том, что передо мной мой шеф, Иван Николаевич.
Азеф отвел в сторону скуластую голову.
Ц Стало быть готовы к отъезду?
Ц В любую минуту.
Ц Сейчас, Ц Азеф вытянул часы, Ц придут двое товарищей, поедут вместе с
вами. А в час, Ц гнусавым рокотом добавил, Ц должен быть Каляев.
Ц Неужели?
Ц Я не знаю, почему «неужели»? Ц сказал Азеф. снова взяв «Фоссише», рассм
атривая объявления, Ц говорю, что будет, я его еще не видал.
Азеф разглядывал объявления фирмы Герзон, изображавшие бюстхальтеры. О
торвавшись, сказал:
Ц Да, ваша партийная кличка «Павел Иванович». Запомните.
Стеклянное окно на улицу, захватывавшее почти всю стену, было приподнято
. Но воскресный Берлин тих. С улицы не шло никакого шума. Монументальный шу
цман в синем мундире стоял на углу в бездействии. Изредка были видны его п
однимавшиеся большие, белые перчатки.
Оглядываясь, в кафе Бауер вошли двое. Азеф шумно отложил газету. Савинков
понял, товарищи по работе.
В одном безошибочно определил народного учителя. Бородка клинушком, гла
за цвета пепла, жидкая грудь. Был худ, может быть, болен туберкулезом.
Другой, смуглый с малиновыми губами, с которых не сходила полуулыбка, был
выше и крепче спутника. Его руку Савинков ощутил, как чугунную перчатку.

Азеф заказывал обоим, не спрашивая о желаньях. Оба выражали фигурами нез
нанье языка. Лакей смотрел на них снисходительно. Когда же он ушел, четвер
о налегли на стол грудью.
Ц Прежде всего, познакомьтесь, Ц гнусавой скороговоркой сказал Азеф,
Ц товарищ Петр, Иван Фомич, Павел Иванович.
Товарищ Петр не стёр улыбки. Иван Фомич оглядел Савинкова.
Ц Вам я уже сказал явки, Ц обратился Азеф к Ивану Фомичу и Петру, Ц тебе,
Павел Иванович, сообщу. Савинков понял, перейти на «ты» нужно.
Ц Вы, Иван Фомич, едете завтра вечером через Александрове в Петербург, ку
пите пролетку и лошадь, купите не дрянь и не рысака, а среднюю хорошую лоша
дку, задача Ц наблюдать выезды Плеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108