Ц Ну-ну ладно, зазнались.

7

В квартиру Чернова Савинков вошел в полночь. Женевцы видели третий сон. Н
о даже возле квартиры было шумно. В коридор из-за приотворенной двери нес
лись столбы синего дыма, шумы, крики сплетшихся голосов. Сквозь них выгов
аривала балалаечная барыня. И кто-то пляшущий выкрикивал: Ц «Скыгарки, м
отыгарки, судыгарки, падыгарки».
Савинков увидел стремительно опускающегося в присядке Чернова, с необы
кновенной легкостью выкидывающего короткие ноги.
Забористо наяривала русская балалайка. Пьяный, наголос кто-то закричал
неповинующимся голосом:
Ц Да здравствует партия социалистов-революционеров!
Вдруг оборвались пляс, музыка, крики. Все бросились к Савинкову. Первый, за
дохнувшимся от пляса телом, бросился Чернов с криком. Ц Кормилец наш, дор
огой! Ц Савинков почувствовал, как силен Чернов, обнявший стопудовыми р
уками, целовавший в небритые щеки.
Ц Ах, ты вот радость то! Товарищи! Чествуем нашего неоценимого, бесстрашн
ого боевика Павла Ивановича! Ура!
Но крик был впустую. Савинкова обступили боевики. Обнимал Каляев. Жал рук
у Швейцер. Поздоровалась Дора. Савинков прошел с ними к столу. Стол уже уст
ал от вечеринки, не выдерживал бутылок, закусок, цветов, всё валилось на по
л. Даже голубой чайник с выжженным боком и тот стоял отчаянно накренивши
сь. Когда Савинков садился, из соседней комнаты вынырнула толстая фигура
Азефа.
Ц Иван, как я рад!
Ц Слава Богу, слава Богу, Ц твердил Азеф, обнимая, целуя его.
Все смотрели на них. Они были герои праздника партии, руководители акта. Н
о в углу опять раздалась балалайка. Наигрывал бежавший из России, никому
неведомый семинарист, влюбленный в гениальность Чернова, охмелевший от
женевского воздуха, от речей, от близости ЦК.
Ц Да, дорогие друзья, большое дело, великое дело, святое дело, Ц обнимал А
зефа Чернов, похлопывая по плечу.
Ц Егора жалко, Ц гнусаво и грустно произнес Азеф.
Ц Конечно жалко, конечно жалко и всем нам жалко, но террор требует жертв
и я уверен, что Егор мужественно взойдет на эшафот.
От Чернова пахло наливкой. Кто-то от стола сказал:
Ц Вы не сомневаетесь в нем, Виктор Михайлович?
Ц Нисколько, нисколько, уверен…
Семинарист играл «Во саду ли в огороде». Комната наполнялась тоской и гр
устью. Сгрудившись у стола, цекисты в синем дыму спорили о связи Б. О. с ЦК. Б
оевики сидели на диване. Но среди них с жаром говорил только Каляев. Швейц
ер отпивал сельтерскую. А самой грустной в дыму и шуме была Дора Бриллиан
т. Ее не замечали. Доре казалось всё чужим и чуждым. Казалось, люди спорят о
чем то смешном и ужасном. А балалайка семинариста наполняла ее тоской.

Разорвался апельсин
У дворцова моста.
Где ж сердитый господин
Низенького роста.

Ц Что вы, товарищ, такая грустная?
Ц Я не грустная. Почему?
Ц Да я уж вижу, товарищ, у меня глаз ватерпас, Ц тенорком прохохотал Черн
ов, похлопывая по плечу Дору.
Ц Оставьте, товарищ Чернов, Ц сказала она. Чернов отошел, обняв двух наг
нувшихся к столу цекистов, сразу ворвался в спор, быстро заговорив:
Ц Нет, кормильцы, социализация земли несовместима…
Но уж серел рассвет. В открытое окно навстречу рассвету тянулся дым русс
ких папирос, словно улетая к горам в шапках снега. Все вставали, шумя стуль
ями. Толпой вышли на рю де Каруж. По-русски долго прощались, уславливаясь,
уговариваясь. И разошлись направо, налево. Только в дверях еще кивала рыж
ая голова хозяина. Но вскоре и он запер дверь.

8

Савинков писал письмо Вере:

« Ц Дорогая Вера! Последние
дни я испытываю чувство тоски по тебе, гораздо более сильное, чем то чувст
во любви, которое нас связывало и связывает. Может быть это странно? Может
это причинит тебе боль? Но это так. Вот сейчас, когда в окно ко мне смотрят ж
еневские горы, а по озеру бегут лодки с какими-то чужими людьми и вдали тр
убит беленький пароходик, мне хочется одного: Ц увидеть тебя. Хочется, чт
обы ты была со мной, в одной комнате, где то совсем рядом. Чтоб я знал, что я н
е один, что есть кто-то, кто меня любит, сильно, однолюбо, кому я дорог, потом
у что я, Вера, устал. Пусть не звучит это странно. Последние события переут
омили. Не знаю, когда мы увидимся. Как странно, что у меня есть дочь и сын, ко
торых я почти не знаю. Я хочу постараться, чтоб вы выехали заграницу, чтобы
мы могли хотя бы изредка видеться и жить вместе. Мне становится вдвойне б
ольней и тяжелей, когда я вспоминаю, что при совместной жизни, я тебя так ч
асто мучил. Но сейчас я испытываю чувство щемительной, почти детской нео
бходимости видеть тебя и даже не видеть, а чувствовать, знать, что ты вот з
десь, в этой же вот комнате, вот тут спишь, вот тут ходишь. Много странного и
неясного. Только совсем недавно я понял, что такое одиночество. На днях я н
аписал несколько стихотворений. Одно из них посылаю:

«Дай мне немного нежности,
Мое сердце закрыто.
Дай мне немного радости,
Мое сердце забыто.
Дай мне немного кротости,
Мое сердце как камень.
Дай мне немного жалости,
Я весь изранен.
Дай мне немного мудрости,
Моя душа опустела.
Дай мне немного твердости,
Моя душа отлетела.
Ц Или благослови мою смерть».


Напиши мне poste restante. Крепко обним
аю тебя и детей
твой Б. Савинков».

9

Как мучился Азеф в эти женевские дни! Три письма получил от Ратаева с неме
дленным вызовом. Трижды отписался. После убийства Плеве партия не могла
бездействовать. Расчет Азефа оказался верен: Ц в кассу Б. О. потоком шли д
еньги от лиц, организаций, иностранцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108