В Апокалипсисе, как показал Энгельс, мы
видим самое начало этого процесса. Здесь еще "нет ни догматики, ни
этики позднейшего христианства"[К. Маркс и Ф. Энгельс, О религии,
стр.252.]. Автор Апокалипсиса считает как себя, так и своих
единомышленников иудеями; имени христиан еще не существует. В книге не
фигурируют специфически христианские таинства - крещения, причащения.
Нет еще основных элементов христианского религиозного учения
(догматики). "Никакого следа святой троицы, - писал Энгельс, -
наоборот, старый единый и неделимый Иегова позднего иудейства,
развившийся из иудейского национального божества во всеединого владыку
неба и земли, который стремится к господству над всеми народами, сулит
милость обращенным и безжалостно сокрушает непокорных... Поэтому на
страшном суде восседает сам этот бог, а не Христос, как изображают
позднейшие евангелия и послания"[Там же, стр.262.]. Не фигурирует в
Апокалипсисе и догмат о первородном грехе, за который, по учению
позднейших книг Нового Завета, Христос должен был заплатить своей
кровью и жизнью. "Господствует только один догмат: верующие спасены
жертвой Христа. Но как и почему - совершенно нельзя понять. Здесь нет
ничего, кроме старой еврейской и языческой идеи о том, что бога или
богов следует умилостивлять жертвами"[Там же, стр.161.].
Поскольку Апокалипсис оказывается, таким образом, самой ранней
книгой Нового Завета, его содержание дает представление о христианстве
на самой первоначальной ступени его развития. И в этом заключается
особо важное значение этой книги как исторического документа. В связи
с этим понятно, что исследование Энгельсом Апокалипсиса имело
громадное значение для выяснения вопроса о возникновении христианства
вообще.
Как было уже сказано, интерес Энгельса к первоначальному
христианству не ограничивался пределами Апокалипсиса. Энгельс поставил
проблему значительно шире: он вскрыл социальные причины и нарисовал
конкретную картину возникновения христианства, а следовательно, и
новозаветной литературы.
В отношении датировки и критики синоптических евангелий, Посланий
и Деяний Энгельс признавал заслуги Бауэра и пользовался его выводами в
своих исследованиях. Он считал правильными выдвинутые Бауэром
положения о происхождении христианства из смеси видоизмененного
иудаизма с вульгаризированной греческой философией и о роли Филона
Александрийского и Сенеки в возникновении христианской религии. Он
указал на сильные стороны той критики, который Бауэр подверг взгляды
Штрауса. "И если, - писал Энгельс, - при этом оказалось, что из всего
содержания евангелия не осталось почти абсолютно ничего, что могло бы
быть доказано как исторически достоверное, - так что даже само
историческое существование Иисуса Христа можно было объявить
сомнительным, - то этим Бауэр расчистил почву, на которой возможно
разрешение вопроса, откуда происходят представления и идеи, которые в
христианстве сложились в своего рода систему, и каким образом они
достигли мирового господства"[К. Маркс и Ф. Энгельс, О религии,
стр.151.]. Но Бауэр мог только расчистить почву для решения вопроса о
происхождении христианства, ибо он не был материалистом и не мог
поэтому вскрыть исторические корни первоначального христианства.
Энгельс говорит, что по вопросу о причинах, которые помогли
христианству одержать победу и достичь мирового господства, у Бауэра
имеются очень ценные данные, но идеализм помешал ему разобраться в
этом вопросе до конца. Статья Энгельса, о которой сейчас идет речь,
была посвящена специально взглядам Бауэра. Но по вопросу о причинах и
обстоятельствах возникновения христианства Энгельс, отвлекшись от
разбора этих взглядов, дал свое собственное решение вопроса,
основанное на материалистическом понимании истории.
Бауэр, как указал Энгельс, не обратил достаточного внимания на
то, что христианское вероучение имеет своим источником не
непосредственно произведения самого Филона, а "популяризированные
филоновские представления", т.е. представления, которые в сознании
народных масс потеряли свою философскую "утонченность" и приблизились
к обычным ветхозаветным представлениям. У Филона ветхозаветные
сказания истолковываются аллегорически, а в христианстве они сохранили
свой буквальный смысл: "Новый Завет почти совершенно пренебрегает
важнейшей частью этих произведений (Филона. - И.К.), а именно
аллегорически-философским истолкованием ветхозаветных рассказов"[К.
Маркс и Ф. Энгельс, О религии, стр.153.].
Отсюда следует вывод о том, что новозаветные представления, а с
ними и христианство в целом формировалось в народных массах и что,
следовательно, если мы хотим понять условия и причины их
распространения, мы должны выяснить те исторические условия, которые
создали для этого благоприятную почву.
Энгельс дал характеристику той социально-исторической обстановки,
которая сложилась в Римской империи к началу нашей эры и которая
обусловила как возникновение, так и победу христианства. Но на этом мы
остановимся в той главе, где будут подводится итоги исследованиям в
области происхождения библейских книг. Это вызывается тем, что данное
Энгельсом решение вопроса о происхождении христианства имеет более
общее значение, чем происхождение той или иной новозаветной книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131