День клонился к вечеру, солнце спряталось за
тучи, и спустились бледно-серые сумерки, но, хотя в комнате царил
полумрак, а в углах колыхалась паутина теней, Мур не собирался зажигать
лампу.
- Итак, - начал он, наконец поворачиваясь к гостю, - что привело вас
сюда?
Шиллер выпустил струю дыма.
- Подводная лодка.
- Так я и думал.
Немец полез в нагрудный карман и показал Муру вырезку из газеты. Мур
наскоро пробежал ее глазами.
- Эта женщина - доктор Торнтон... она занимается подводной
археологией и тоже приехала посмотреть на лодку. Не знаю, в чем состоит
ваш интерес, но, если оставить в стороне историческую ценность, эта лодка
- никчемное корыто. Вы представить не можете, как я жалею, что нашел эту
проклятую посудину... - Он умолк и снова отхлебнул из стакана.
- И вы были внутри?
- Да.
Шиллер откинулся в кресле, вздохнул, затянулся.
- Что от нее осталось? - странным далеким голосом спросил он.
Мур пристально разглядывал его: седина, острый нос, острый
подбородок, высокие скулы, усталые, измученные глаза, глубокие складки на
лбу. Возможно, представитель фирмы, занимающейся подъемом затонувших
кораблей; прислан с Ямайки оценить старую лодку в плане металлолома? Нет.
Он немец - вряд ли это простое совпадение. Мур сказал:
- Взять там нечего.
На губах гостя промелькнула тонкая улыбка.
- Взять? Нет, этот аспект меня не волнует; по моим соображениям, она
давно должна была пройти эту стадию. Вообще, это невероятно - видите ли, я
думал, что море давно разбило ее на куски, что не осталось ничего. - Он
поднял голову и встретился глазами с Муром. - Значит, газета не врет. -
Это было утверждение, не вопрос.
Мур сидел так, чтобы видеть лицо немца.
- Верно.
Немец вновь взял пресс-папье; Мур заметил, что руки у него чуть-чуть
дрожат. Шиллер бережно повернул пресс-папье, провел пальцем по гладкой
поверхности.
- В сорок втором, - сказал он, - я, матрос германского флота, служил
на U-198 и был на борту, когда ее потопил у берегов вашего острова
британский морской охотник.
Мур подался вперед, лицо его застыло.
- Да-да, - сказал Шиллер. Его глаза походили теперь на кусочки
стекла, взгляд посуровел, сосредоточился в одной точке у Мура на лбу. -
Спасся только я... Все прочие... кроме одного... пошли на дно вместе с
лодкой, а тот, что не утонул, сгорел - попал в горящую солярку. Я звал
его... я пытался его найти, но море было усеяно трупами, а в воздухе
воняло дымом и горелым мясом. Наша лодка ушла; буквально ушла из-под
ног... нет-нет, на месте командира я сделал бы то же самое - видите ли, у
них не оставалось времени... И тогда я остался один, а вокруг гремели
взрывы, выли сирены, звучали крики... - Шиллер вдруг спохватился; взгляд
его едва заметно смягчился, он ткнул окурок в пепельницу. - Извините, -
сказал он. - Я не хотел вдаваться в подробности.
- Да нет, - сказал еще не пришедший в себя Мур, - я понимаю. А как
вас занесло на Ямайку?
Шиллер рассеянно провел по губам тыльной стороной ладони - привычка,
от которой он так и не избавился. У всех, кому довелось стоять вахту на
мостике подводных лодок типа "U", вырабатывался и в разной степени
укоренялся в подсознании схожий жест - приходилось вытирать с губ соленую
корку, а волны снова и снова, тысячу раз окропляли их брызгами, с грохотом
разбиваясь о железный фальшборт. Еще одно звено в цепи, которая связывает
меня с погибшими, понял он, касаясь губ.
- Теперь я живу на Ямайке, - сказал он. - В конце пятидесятых я
вернулся сюда преподавать немецкий язык и историю в Вест-Индском
университете, в Моне. По крайней мере, так я объяснял себе это поначалу.
Но, наверное, на самом деле я вернулся на Карибы из-за лодки.
Мур ждал продолжения, но Шиллер молчал, и он спросил:
- Из-за лодки? Почему?
- Потому что, - с усилием выговорил Шиллер, - пока я жив, я остаюсь
одним из команды... последним из команды этой лодки. - Он снова погладил
грани пресс-папье и поставил его на стол. - Я никогда не был рьяным
сторонником дела нацизма и, возможно, с самого начала понимал, что Гитлер
ведет нашу страну к полному разорению. Но история подарила нам краткий -
очень краткий - миг торжества и славы, яркий, как пламя, и, как пламя,
канувший в забвение. Этого я никогда не забуду.
В тишине комнаты слышно было, как гудят снаружи насекомые и тихонько
шелестит, поет в натянутой на дверь сетке морской ветерок.
- Кажется, вы не сказали мне, как вас зовут, - нарушил молчание
Шиллер.
- Дэвид Мур, - представился тот. Он поставил стакан, поднялся, зажег
лампу. При свете немец вдруг показался старше своих лет. Взгляд его был
подернут дымкой воспоминаний.
- Я бы сейчас с огромным удовольствием выпил, - сказал Шиллер. -
Иногда, знаете ли, надо.
- Да. Со мной так тоже бывает. - Мур плеснул рома в другой стакан и
протянул гостю.
Шиллер с благодарностью принял его, пригубил и прислушался к звону
насекомых. Он встал, подошел к двери и устремил взгляд на темнеющую бухту.
- Красивый остров, - сказал он чуть погодя, не оборачиваясь к Муру. -
Вы знаете, что наша лодка чуть было не уничтожила его?
- Да, знаю.
- И вам... не горько?
- Некоторым - наверняка.
Шиллер кивнул.
- Честный ответ. Видите ли, этот остров находился в зоне нашего
патрулирования. Мы получили приказ обстрелять верфь - было известно, что
англичане ремонтируют здесь свои суда... и потом, была война...
Мур вновь уселся, не сводя с немца глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94