.. Но время шло, беспорядки в Бальджуанском бекстве не только не прекращались, а стали все больше оказывать влияние и на соседние бекства, опасность их для эмирского режима становилась очевидной. Остонакул, почувствовав это, усмотрел угрозу восстания и в своей провинции. Помимо этого, ему стало известно, что в Бухаре его недруги из столичной знати пытаются использовать эти волнения как повод для его очернения в глазах эмира,—дескать, своим нерадением он способствует возникновению разрухи. В руки Остонакула попало секретное письмо одного из тайных агентов его сановных недоброжелателей, посланное министру двора Шо Мухаммеду, содержавшее прямое обвинение Остонакула в том, что он, получая большие взятки от правителя Бальджуана, покрывает его грехи.
Остонакул решил как можно скорее, не испрашивая разрешения эмира (на это ушло бы не менее двух недель), повидаться с Мирзо Акрамом, допросив его от имени эмира и своего о причинах, мешающих до сих под подавить мятеж Восэ.
С этой целью он направил одного из своих приближенных в Бальджуан с предложением Мирзо Акраму в такой- то день и час быть в Нуреке для совместной охоты. Селение Нурек расположено на берегу могучей реки Вахш, на границе между двумя бекствами, и, оказавшись там, оба правителя, таким образом, не покинут пределов своих владений. Если же какой-нибудь доносчик и сообщит об их свидании эмиру, то Остонакул сможет объяснить, что встреча, дескать, произошла случайно, оба они, не сговариваясь, охотились и нежданно-негаданно встретились- свиделись в Нуреке, во время полуденной молитвы в мечети.
Кушбеги выехал со свитой человек в тридцать, вооруженных ружьями, с охотничьими соколами. Для отвода глаз он сначала поохотился на лисиц, куропаток и других степных птиц, провел два дня в степях и предгорьях междуречья — Кафирнигана и Вахша, а на третий, добравшись до Нурека, разбил шатер на высоком правом скалистом берегу Вахша.
В условленный час, около полудня, на левом берегу, где нет никакого жилья, появился с двенадцатью всадниками правитель Мирзо Акрам, перешел на противоположный берег по единственному на всю округу мостику, переброшенному через реку в узости, созданной двумя выступающими над бешеным течением скалами. Один из охотников правителя вез на своей лошади за спиной девочку лет четырнадцати, другой мальчика, младше ее. Не доезжая до шатра кушбеги, оба спустили детей на
землю, а когда Остонакул, здороваясь с Мирзо Акрамом, вопросительно посмотрел на этих детей, Мирзо Акрам учтиво проговорил:
— Раб ваш привез вам ничтожный подарок свой. Отец отдал их за причитающийся с него налог.
Помимо этого подарка правитель Бальджуана привел правителю Гиссара каракового жеребца с богато украшенными седлом и оголовьем. Получив неожиданное приглашение, правильно понятое им как приказание, Мирзо Акрам испугался, полагая, что кушбеги возьмет его в оборот по поводу убийства бухарского диванбеги и станет допрашивать обо всем, что относится к восстанию. Доставленными Остонакулу подарками Мирзо Акрам надеялся хоть немного умалить его гнев.
Не обратив внимания на детей, не сказав, принимает ли он их в подарок или лет, Остонакул молча взял медный кувшинчик, наполненный водою, поставил его на камень и совершил омовение. Было ясно, что он Мирзо Акрамом недоволен. Тот совсем растерялся. По тропинке, спускающейся с высокой береговой террасы, он вышел на узенькую полосу прибрежья, к самой реке, и здесь совершил омовение. Вернулся, разостлал свой поясной платок возле шатра, позади Остонакула, и вместе со всеми приближенными начал читать полуденную молитву.
Затем над берегом распространился дразнящий запах жареного: слуги наместника взялись жарить на вертеле мясо антилопы, куропаток и другой дичи. Несчастных детей, привезенных в подарок, усадили подальше — туда, где были свалены седла. Слуга дал им по ломтю хлебной лепешки.
А в большом шатре шла беседа правителей.
— Ну, почтенный, говорите, почему до сих пор не схвачены убийцы диванбеги Яхшибека?
Поджав под себя скрещенные ноги, Остонакул сидел в переднем углу шатра, перебирая яхонтовые четки, а глаза его, покрасневшие от дорожной пыли, словно два острых буравчика впились в зрачки Мирзо Акрама.
Покорно опустив голову, правитель Бальджуана сидел на коленях по правую сторону от наместника. Не спеша он повторил все, что писал раньше Остонакулу и эмиру,— дескать, этот негодяй, дерзкий разбойник, по имени Восэ, собрал шайку таких же/ как он, воров и убийц и нападает на селения. Его неустанно преследует, не давая вздохнуть,
тысяцкий Саидкул. Он уже схватил больше двадцати соучастников главаря, которые посажены в бальджуанскую тюрьму. Если последует приказ высочайшего повелителя или досточтимый кушбеги сами соизволят дать указание, узников можно переслать в Бухару или в Гиссар. Если ему будет разрешено высказать свое мнение, то правитель считает за лучшее в самом Бальджуане наказать виновных — всенародно их казнить во славу благословенной Бухары и его высочества.
— Вам, властителю Гиссара, верной деснице его высочества во всех его восточных бекствах,— высокопарно продолжал Мирзо Акрам,— хорошо известно, что, несмотря на мятежные выходки Восэ и ему подобных отщепенцев, по милости бога в сборе налога никаких перерывов не произошло, недостач не было, собраны и сданы в казну даже недоимки прошедших лет. Даст бог, радетельный раб, тысяцкий Саидкул, не сегодня-завтра захватит Восэ и его сообщников или убьет их, и тем самым попытка разжечь пламя смуты будет пресечена.
— А" кто он такой, этот Восэ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146