Он, конечно, хочет дождаться, |Чтоб я высказала ему мое собственное мнение по поводу сватовства Иномджана... Что ж, скажу ему и сразу уйду!»
— Ты сжалься надо мной, Амиркул, душа моя! Ведь что могу тут поделать я? У меня нет другого выхода, я вынуждена выполнить волю матери, и дяди, и всех родных — выйти за того негодяя... Ну... А теперь... Поздно уж... Я пойду.
Женщина встала.
— Нет, постойте! — потянул ее за подол Амиркул.— Откажите тому человеку... не он, а я... вы ведь обещали! Что же, мне быть в дураках? Нет, нет и нет! Я на все пойду!
— Конечно, дорогой мой, и я постараюсь... Но ведь мы, женщины, что можем? Такое у нас тяжелое положение!.. Амиркул, милый, ты не обижайся, если даже и выдадут меня, я не забуду тебя, буду иногда приходить к тебе.
Амиркул вскочил, уже готовый дать волю гневу:
— Нет!.. Я сказал, нет!..
Лютфия выскользнула за дверь:
— .Милый, дома меня заждались... Будут беспокоиться...
Пока Амиркул соображал, что ему делать дальше, Лютфия исчезла, растаяв в глубокой тьме.
...За месяц, прошедший с того дня, Амиркул раза два или три искал способа увидеться с Лютфией, но безуспешно: она нигде не появлялась. В доме за крепостью родные Иноятулло устроили поминки на сороковой день. А еще че* рез два дня, когда Амиркул поливал в саду морковь и лук, там появилась дочка убитого богача:
— Дядя... А вы слышали? Наша Лютфия вышла замуж!
Амиркул, раскрыв рот, выпрямился.
— Да, да, вышла, вышла! А нас даже на свадьбу не пригласила!
Амиркул постоял в междурядье, а потом, оставив тяпку, шатаясь пошел по грядке в глубь сада. Его большие босые ноги мяли и давили зеленый лук, вдавливали в рыхлую землю морковь. Девочка удивилась: Дядя, ведь вы растоптали лук!
Амиркул словно не слышал голоса девочки. «Что с ним случилось? — подумала она.— Пьян, что ли? Или поел- мака?»
Войдя в дровяной сарай, Амиркул упал ничком на сухую траву. Лежал весь день, не замечая времени. Глаза его были раскрыты, но он ничего не видел. О том, что наступила ночь, возвестили ему собаки да лягушки. Своим лаем, доносившимся издали или вдруг раздававшимся вблизи, собаки словно дразнили его: «Дурак, дурак! Все ложь! Оболгали дурня!.. Сдохнуть тебе, бык!» А лягушки в пруду квакали, словно хохоча над ним: «Хе, хе! Убийца, хе, хе, хе!» Журчала вода в поливной канаве, будто плакала, жалея Амиркула.
Проснувшись утром, он направился прямиком к Дому миршаба. Тот сидел на помосте у себя, во внешнем дворе, отдавал какие-то распоряжения обступившим его людям, Амиркул подошел к нему и сказал:
— Я убил человека.
— Кто ты? Что надо тебе?
» Я убил человека! — упрямо повторил Амиркул,— Хозяина убил. Убийца не Назир, а я. В сердце моем не поместилось это, вот я и пришел. Делайте что хотите.
Миршаб и его люди в удивлении переглянулись, уставясь в воспаленные глаза добровольно явившегося сюда убийцы, в лицо землистого цвета, оглядели босые ноги, до колен в грязи, закатанную выше колена одну штанину, мокрый и грязный, с налипшей соломой халат.
— Подойди сюда!
Амиркул с тупым, словно упершимся в стенку взглядом, сделал два шага вперед. Миршаб спросил его, кто он, откуда, чем занимается... Амиркул ответил. Миршаб сказал:
— Ты что, сумасшедший, что ли? Или тебе приснилось? Тебе мерещится что-нибудь?
— Я при здравом уме. Убил я.
— Почему ты убил?
— Просто так... убил...— Амиркул не хотел называть Лютфию, но он ничего не придумал заранее в объяснение убийства Иноятулло.
— Как ты убил?
Убийца с большой натугой рассказал все, как было.
— Иди посиди вон там! — сказал миршаб, указав место под навесом для скота, а сам призадумался. Он не сомневался в правдивости слов Амиркула, но ему не хотелось, чтобы убийцей оказался кто-нибудь, кроме Назира, ибо раис не преминет воспользоваться ему во вред выяснившейся ошибкой.
По зрелом размышлении миршаб решил вызвать родственников Иноятулло, расспросить их о характере и повадках Амиркула и затем, выудив в их показаниях что- либо полезное для себя, объявить Амиркула умалишенным. Узнар, что в момент смерти Иноятулло его старшая жена была больна и находилась в другом месте, а из членов семьи, кроме Лютфии, в доме никого не было, миршаб послал за ней.
Весть о покаянии работника, убившего Иноятулло, тут же была донесена угодливыми людьми до раиса. Он обрадовался: вот еще одна, весьма кстати, промашка миршаба! Не в силах отказать себе в удовольствии посмеяться над соперником, раис поспешил к нему в дом.
— Ну что, не говорил я? — усмехнулся раис, появившись перед хмурым миршабом.— Не зрелый вы, хаджи Рахматулло! Убийца разгуливает, а вы безвинного мусульманина отправили на казнь; он сбежал, так вы другого безвинного, брата его, схватили и сунули в застенок!
— Рабу божьему дозволено ошибаться,— смущенно ответил миршаб.— Но посудите сами, достойный, бог меня, раба своего, оказывается, любит: исправил мою ошибку, помог безвинному обрести свободу, а виновного привел ко мне!
— Не клевещите зря на бога, хаджи, того, ни в чем не повинного, не бог вызволил — ваши ротозеи помогли ему улепетнуть!.. Конечно, хорошо, что ваши прислужники оказались растяпами, иначе тот бедняга из-за вашей нерассудительности давно лишился бы головы!..
Лютфия, облаченная в паранджу, явилась вместе со своим новым мужем. Переступив порог и увидев в углу двора, под навесом для скота Амиркула, женщина, сразу
охваченная беспокойством, испугалась и, подбежав к миршабу, закричала:
— Он сам убил, сам!.. Зачем привели меня? Я ничего не знаю. Сжальтесь, почтенные, я не виновата!.. Это клевета, клевета!..
Такое отрицание послужило наилучшим признанием, еще больше запутало дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146