.. Восэ тоже понимал, что ему хорошо отправиться в дальнее путешествие вместе с каким-либо караваном или хотя бы с двумя-тремя надежными попутчиками.
Но, самонадеянный и не поддающийся страху, он не стал никого дожидаться, пустился в дорогу один. Уверенно шагая на своих крепких, привыкших к горным переходам ногах, он преодолевал горные перевалы, обрывы ущелий, пространства иссушенных зноем степей ничуть не медленнее, чем если б ехал верхом на лошади.
За два дня он оставил позади себя Бальджуан, Кангурт, перевал Гуль-и-Зиндон, вышел к обрывам скалистой теснины Вахша, перешел эту бешеную реку в том удивительном месте, где скалы двух берегов смыкаются над грозно гремящей стремниной так тесно, что между ними издавна перекинут единственный на всем течении Вахша короткий и узкий, только из нескольких бревен, мост — знаменитый Пуль-и-Сангин.
Так Восэ оказался в Нуреке, на правобережье Вахша,— в диких горах Файзабадского бекства.
Здесь, в тесных, накаленных солнцем ущельях, было заметно жарче. Хотя лето еще не наступило, но в дневные часы скалы и каменистая почва накалялись так, что на дорогах поднималась удушливо-знойная пыль. 'Ходоку дышать было тяжело, приходилось все чаще останавливаться и отдыхать в топи карагачей и платанов, возле редких родников.
Па третий день, спустившись с последнего перевала, Восэ пересек мутную реку Иляк и вышел к селению Янги- Базар, расположенному в голове Гиссарской долины. Эта долина, вместе с древним городом и крепостью Гиссар, с большими селениями — Душанбе, Сари-Ассиё, Каратаг и многими другими, после завоевания эмиратом горных бекств стала важнейшей и самой богатой областью Восточной Бухары. Правителем Гиссара эмир Музаффар назначил своего первого сановника — министра двора, который стал считаться наместником «его высочества вместилища вселенной» во всей Восточной Бухаре. Правители других восточно-бухарских бекств были подчинены ему...
Всякий путник, вступивший на территорию Гиссарской долины, должен был проникнуться сознанием своего ничтожества перед неограниченной и священной властью повелителя Гиссара и его чиновников... Но Восэ, отличавшийся вольнодумием, вступив босиком на территорию Гиссарского бекства, ничуть не задумывался над вопросами существа власти. В большом запущенном, грязном Янги-Базаре, в который он попал, мухи и жара одолевали людей. Деревьев в городишке было мало, и над огромной рыночной площадью висела густая пелена желто-серой пыли, поднятая караванами торгашей, съезжавшихся со всех сторон света. Здесь, кажется, и отдохнуть негде, разве на прибрежье реки Кафирниган, несущей холодную прозрачную воду с горных снежных массивов, высящихся к северу и к северо-востоку отсюда. В излучье речной поймы над водой склоняются пышно разросшиеся ивы. Под сенью одной из ив Восэ решил отдохнуть, с наслаждением умылся и, достав тутовое толокно да черствые лепешки, принялся закусывать.
Неподалеку, у камня, на изумрудно-яркой траве полулежал юноша, по-видимому пастух, и тихо напевал песню. Близ него паслись десять—двенадцать стреноженных лошадей. Восэ, соскучившийся по собеседнику, пригласил юношу разделить с ним трапезу. Юноша, поблагодарив, отказался от еды, но охотно вступил в разговор с Восэ.
— Ты, парень, из Дарваза? — спросил Восэ, узнав песню, слышанную им на родине Аноргуль.
— Угадал! — ответил тот.
— Чьих лошадей пасешь?
— Конечно, не своих!
— Твоего хозяина?
— А вот и не угадал, приятель!
— Почему?
— Лошади принадлежат не хозяину, а его гостю.
— Гость твоего хозяина, видать, человек богатый. Кто он?
— Что ж, отвечу без обмана:
Гость у нас из Кабадиана, Он из тамошних властей. И, конечно, богатей, И к эмирскому двору Едет прямо в Бухару!
Этот неожиданно сложенный в рифму ответ привел Восэ в восторг, и разговор сразу превратился в дружескую
беседу. Восэ узнал, что юноша — конюший старосты янги-базарского рынка, а гость его хозяина, перегоняющий лошадей в Бухару, отправляясь из Кабадиана, нанял было там для своих лошадей табунщика, -да тот во время ночевки в Л окай-беги, украв одну из лучших кобыл, скрылся в горах. Теперь богатей, через своего знакомого старосту янги-базарского рынка, хочет подыскать другого, более надежного табунщика.
— А меня он не возьмет в табунщики? — спросил Восэ.— Я тоже направляюсь в Бухару.
— Не знаю! — ответил конюший старосты.— Если хочешь, пойди к моему хозяину, повидай богатея, поговори с ним.
Восэ подумал: действительно, неплохо ты, нанявшись в табунщики, оправдать дорожные расходы. Конюший объяснил, как пройти к дому своего хозяина, и через несколько минут Восэ, войдя во двор дома старосты, увидел его — худощавого, с болезненным лицом старика. Он сидел за чаем на террасе гостиного домика. Маленький служка хозяина, желтолицый и тощий, видимо измотанный малярией, сидел у порога веранды, подливал чай и подносил угощенья гостю — тучному, широкоплечему мужчине с обвисшими щеками, выпученными глазами и выдвинутой вперед широкой челюстью, которую не могла скрыть даже массивная борода.
Гости рыночного старшины Восэ не знал...
Но читатель с этим человеком уже знаком,— и пусть не коснется читателя подозрение в том, что автор сам позабыл о нем — о богатее Мирзо Акраме, или, иначе, Мирзо- кори, о котором мы писали в первых главах нашего повествования. Нет, мы не забыли о нем — ни о том, как Мирзокори был амлякдаром Гиждувана, ни о том, как он ездил к сыну его высочества эмира Абдул Ахаду дарить бойцовского перепела, ни о том, чего стоило разжалованному богатею купить себе должность раиса — лица, наблюдающего в Кабадиане за выполнением религиозных обрядов, поведением мусульман, а также за правильностью мер и весов и за рыночными ценами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146