.. К счастью для Сафара, хан Мухаммед Али и сам был хорошим каллиграфом, он не только не дал его в обиду, но предоставил возможность учиться у старшего преподавателя медресе— ахунда и мударриса Абдуррахмана-ходжи. За пять лет, пока хан Мухаммед Али был жив, Сафар изучил немало книг, входивших в число основных учебных пособий среднеазиатских медресе того века: таких, как трактат по арабской грамматике «Кафия» и толкование на
этот учебник под названием «Шархи Мулла»; краткий курс мусульманского права — «Мухтасар аль-викая», руководство по тому же шариатскому законоведению «Хидая».
Но когда Мухаммеда Али не стало и ханом Коканда стал Худояр, который не ценил людей науки и искусства, для книжников и рисовальщиков наступили тяжелые времена.
Интриги завистливых и развращенных соперников заставили Сафара сбежать в Бухару. Здесь, сняв келью в небольшом, малоизвестном медресе «Гарибия», он попытался продолжать учение. Заработка ему едва хватало на одну лепешку и чайник чая в день, однако молодой мулла довольствовался этим. Вскоре, когда Бухару повергла в смятенье и ужас холера, заболел и Сафар. Но выжил, хотя затем долго лежал в постели. За время болезни он узнал, что в городе у него много доброжелателей — писцы, каллиграфы, ювелиры, художники. Они выходили его, а когда он поправился, стали приглашать к себе домой, помогали всем, что было в их силах, давали ему на прочтение книги. Будучи человеком привычным к лишениям, Сафар выдержал выпавшие на его долю испытания, встал на ноги. Однажды, находясь у одного из своих товарищей по училищу, Сафар увидел книгу тогда еще неведомого ему Ахмада Дониша «Редкостные происшествия» — «Наводир-уль-вакоэ» — и пожелал прочесть. Среди фанатичных современников этого автора, буларца, ныне признанного классика таджикской науки и литературы, в ту пору находились такие, что считали его нечестивцем, еретиком, учеником сатаны, потому что сей автор, которого звали и Ахмадом Калла и Ахмадом-махдумом, совершив путешествие в «Маскав» и «Фитрибурх», завязав там, в России, дружбу с «неверными», получил от них карту земли и неба, на которой было показано,- что звезды, солнце, луна и даже земля — подумать только, до чего доходит коварство сатаны! — вращаются, вертятся... И он, Ахмад, не считаясь с выдающимися грамотеями Бухары, не уважая наделенных чудодейственной силой высших духовников, проклявших такую ересь, повесил эту карту на стене своего гостиного домика и имеет наглость, по внушению духов зла и самого дьявола, утверждать, что эта карта и какие-то еще адские наваждения дают ему возможность предсказывать лунные и солнечные затмения... Богопротивное дело! С неверными спутался, сам стал неверным!..
— А ну, посмотрим,— сказал себе Сафар, натолкнувшись на книгу Ахмада Дониша,— что тут написал этот нечестивый противозаконник,— и выпросил на два-три дня «Редкостные происшествия» у своего знакомца. Нет, не только дни, но и четыре ночи подряд, при свече, читал и перечитывал мулла Сафар сию книгу и, по мере чтения, цостепенно менял свое мнение о её авторе. Со страниц книги постепенно все яснее представал перед Сафаром ученый, «кладезь премудрости», выдающийся, смелый, мыслящий независимо и глубоко писатель...
Забегая немного вперед, сразу скажем, что позднее, когда Сафар лично познакомился с Ахмадом Донишем и прочитал другие его произведения, получив их из рук самого автора, впечатление, произведенное ими на Сафара, оказалось столь сильным, что Сафар едва ли не на все стал смотреть глазами Ахмада Дониша. Помимо «Редкостных происшествий» особенно подействовал на образ мыслей Сафара «Трактат» — «Рисаля» — о правящей династии мангытских эмиров,- правдиво и бесстрашно бичующий эмира, его сановников, правителей провинций, вероломных военачальников, невежественных и лживых вероучителей, обленившихся градоначальников и судей — всех притеснителей народа, доводимого до полного обнищания, пребывающего в нестерпимом бесправии, в непроглядной тьме... Весь эмирский строй, дела и повадки вершителей судеб народа Сафар только теперь увидел во всей ужасающей мерзости их разложения, низости, подлости...
И понял: правление последних мангытских эмиров незаконно...
Стоит рассказать, как мулла Сафар познакомился с Ахмадом Донишем.
Однажды весной, после своего выздоровления от холеры, Сафар отправился пешком в путешествие в сторону Кермине. Переходя от селения к селению, от постоя к постою, он дошел до мазара шейха Касыма и шесть месяцев прожил там в одной из келий.
В один из дней там сделали остановку четверо проезжавших мимо мулл,— им хотелось посетить гробницу. Один из них — человек высокого роста, с большой головой, немного заикающийся и говорящий жестким, грубым голосом,— обратил на себя внимание Сафара уже тем что другие трое обращались к нему с глубочайшим, особенным уважением. А он, клоня голову набок, держался просто, отвечал им с юмором, умно и легко... И за его жестким голосом чувствовался тонкий, острый ум, вкладывающий в иные из шуток второй, глубинный и многозначащий смысл... Мулла Сафар догадался, что так разговаривать может только Ахмад Дониш. А так как Сафар давно мечтал увидеть этого смелого мудреца и поклониться ему, то тут, без всяких слов, бросился к его ногам и, поцеловав пыльную калошу, заплакал. Воцарилось неловкое молчание. Сафар сразу почувствовал, что поступок его не понравился Ахмаду Донишу. Еще не успев подняться, сидя в пыли с опущенной головой, Сафар услышал грубый, заикающийся голос:
— Это еще что за унижение? Что за глупая слабость? Кто вы, поч-чему вы так унижаете себя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146