Это его третья дальняя экспедиция. Полагаю, он знает, чего ждать и как держаться. С точки зрения медицины он чист, как и любой из нас. Наверно, даже чище, если учитывать его опасные наклонности.
Николь долгим, пристальным взглядом по­смотрела на русского, просто и естественно ставшего центром разговора. Когда же он ода­рил ее ослепительной улыбкой, она не могла не ответить тем же. Хотя невольно вспомнила о ка­рантинных правилах, возбраняющих гомосексу­алистам посещать Землю или, хуже того, летать в космос, если им вздумается вернуться на род­ную планету. Во времена юности отца Николь СПИД взял с человечества обильную дань; от­голоски этой трагедии слышатся и поныне, и никому не хочется, чтобы подобные вирусы распространились за пределы атмосферы. Ирония же заключается в том, что благодаря тща­тельному медицинскому контролю и профилак­тике нравы здесь куда свободнее, чем на Земле. Николь это только радовало.
- А это кто? - Она указала на мужчину слева от Ханы.
- Ну, ты воистину с Земли свалилась! Это, душа моя, наш наемный убийца. Блюститель зако­на. Его золотой значок означает, что он старший комиссар, лучший из лучших. Зовут Бен Кьяри.
- По виду не скажешь.
Действительно, распознать в нем офицера ох­раны правопорядка было бы трудновато - густые усы, собранные на затылке в «хвостик» длинные каштановые волосы, расхлябанность, словно в его скелете недостает костей, черная форма меш­ком болтается на сухом, поджаром теле и укра­шена только золотым значком и карточкой с име­нем. Казалось, разговоры окружающих наскучи­ли ему, и он вот-вот задремлет. Серебряные виски и глубокие, как у Кэнфилд, морщины во­круг глаз и рта заставляют задуматься о том, сколько же ему на самом деле лет. Не слишком привлекательное лицо несет отпечаток сурового, неукротимого нрава; Николь вспомнились ста­ринные портреты кисти Ремингтона, а также на­стоящие ковбои, встреченные во время учебы в Академии.
Глаза их на мгновение встретились, и она улыбнулась, но он никак не отреагировал.
- Обалденный мужик, - шепнула она Хане.
- Ты ведь знаешь, что о них поговаривают, правда?
- Ну-ну, ты что, серьезно?
- Не знаю. Он первый из тех, с кем я встре­тилась воочию, не говоря уж о том, чтобы вместе работать. Но, по-моему, сейчас я верю в них больше, чем час назад.
Глядя на него, Николь неожиданно вспомни­ла, как впервые оказалась на базе ВВС в Эдвардсе, когда после завершения учебы совершала краткое турне по Испытательному авиацентру. Хотя базе уже исполнилось сто лет, она до сих пор остается Меккой для всех новоиспеченных сорвиголов-пилотов, бредящих небом и заслужи­вающих звания асов. В испытатели попадают луч­шие из лучших, и некоторым уготована участь ге­роев легенд. В памяти вдруг всплыл Гарри Мэкон - ему было уже под пятьдесят, а он по-прежнему мог дать сто очков вперед парням вдвое-втрое моложе. Для Николь то были счас­тливейшие дни; никогда в жизни она не труди­лась так интенсивно и не получала столько удо­вольствия, как тогда. Однажды ночью, на имп­ровизированной пирушке, они пили пиво и ма­рочное виски, ели бифштексы и распевали песни над скалистым плато, а потом встречали рассвет. Мэкон предложил ей остаться и войти в его команду, но Николь манили звезды. Тогда Мэкон замкнулся, и некоторое время все чувствовали неловкость и скованность; теперь Николь гадала, не был ли он одним из тех, кто вышел из кос­мической программы «без ущерба для карьеры и послужного списка», пока его не уволили под каким-либо благовидным предлогом. Затем, че­тыре дня спустя, во время полета Мэкона на вы­сотном сверхсверхзвуковом штурмовике компью­тер дал сбой, и вмиг самолета не стало. Найден­ные обломки были не крупнее ладони, так что пришлось хоронить пустой гроб.
- Николь, что с тобой?
Николь тяжело вздохнула, осушила стакан воды и лишь после этого ответила:
- Воспоминания нахлынули, вот и все. Я что-нибудь прозевала?
- Речь шла о Волчьих Сворах.
- А-а!
Поль с самого начала надеялся попасть в бое­вую эскадру, и это задание наверняка его не очень-то вдохновило. Должно быть, генерал это заметила и потому говорила ему:
- Старший лейтенант, шанс прославиться рано или поздно выпадает каждому. Правда, не­которые потом всю жизнь кусают локти. Но пока что вы не испытаны. Девственны.
- Оборзеть, Джуд, если будешь так на них на­легать, то эти сопляки сделают пи-пи в штанишки!
Взгляды присутствующих обратились к муж­чине, внезапно выросшему рядом с Кэнфилд - высокому рыжеватому блондину с аккуратной бородкой, пребывающему, судя по виду, в от­личной форме.
- Прюветик, Кэт, голубка, и тебе, Дэви, - изрек он, выходя на свет. Несмотря на элегантный вечерний костюм, выправка выдавала в нем нештатского человека и даже не земляшку. Сквозь пьяную развязность угадывалась та же врожденная неукротимая энергия, что и у Кэн­филд. Этот человек привык командовать и не раз смотрел смерти в лицо. Краешком глаза Николь заметила, что Кьяри как-то подобрался. Что-то назревает, и начало не сулит ничего хорошего.
- Сколько лет, генерал, сколько зим! - При­шелец попытался склониться в полупоклоне, взмахнув рукой над столом и выплеснув содер­жимое бокала - отчасти в лицо Кэнфилд, но больше на китель. Николь привстала, возмущен­ная столь явным оскорблением, но генерал при­ковала ее к месту взглядом василиска и молча промокнула лицо салфеткой, пока штатский с ужасом разглядывал содеянное.
- Ой, Джуд, мне очень-очень жаль, - фигляр­ствовал он, нанося тем самым еще одно намерен­ное оскорбление. - Я жутко неповоротлив. Tres gauche! Боюсь, я пьян. Впрочем, неудивительно - это мое нормальное состояние, когда я вижусь с собратьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93