Хана молчала. - Хана, к черту деликатность. Что происходит?
- А нельзя ли чуточку обождать?
- Нет.
- Я не собиралась говорить, пока не буду уве­рена на все сто процентов.
- Я настаиваю.
Хана попыталась обезоруживающе улыбнуться.
- А если я промолчу, вы застрелите меня, капитан?
Николь не поддержала игру и с железной ре­шимостью изрекла:
- Хана, наши жизни на этом корабле полнос­тью зависят от подлатанных агрегатов, любой из которых может в любую минуту отказать. Ты поль­зуешься электроэнергией, топливом, воздухом. Как бы ты ни старалась уменьшить свое влияние на «Странник», оно сказывается на каждом из нас. Мы влипли в эту передрягу вместе, и ты не имеешь права пускаться на авантюры, не уведомив нас!
- Знаю, - вздохнула Хана. - Я была не права. Пожалуй... - Она помолчала, собираясь с мыслями. - От всего этого я тоже немножко чокнулась. Ты удрала на мостик, я сюда.
- Все мы не без греха.
- Наверное, я немного завидую. Ты-то мо­жешь набраться сил у комиссара... и поделиться с ним... своим горем.
- Почему ты молчала?
- Не было повода. До сегодняшнего дня, - ответила Хана и вдруг бесцеремонно перевела разговор: - Надень скафандр. Мое снаряжение в ангаре, а там по-прежнему мороз.
Николь вытащила из шкафчика универсальный скафандр и, забравшись в него, последовала за Ханой к рабочему столу. Эту часть помещения за­нимали электронные и вычислительные блоки, снятые с катеров. В одном из компьютеров видне­лась кассета - снимки, сделанные Ханой во время последней вылазки. Наконец девушка погасила свет и начала показывать слайды.
Не просмотрев и полудюжины, Николь рину­лась к интеркому и объявила общий сбор. Теперь понятно, почему Хана так неохотно сообщила о своем открытии, но ясно и другое: каждый на борту обязан знать об этом, и немедленно!
- Это всего-навсего часть нашей с Полем еже­дневной программы наблюдения за небосводом, этакий придаток к главной задаче картографирова­ния, - начала Хана, когда все собрались. - Почти все фото хранились в главном компьютере и, ес­тественно, погибли вместе с оборудованием. Одна­ко для некоторых экспериментов мы сделали же­латиновые диапозитивы. Все они охватывают один и тот же регион Солнечной системы и сделаны с недельным интервалом.
Она последовательно показала изображения. Затем поинтересовалась:
- Видите что-нибудь необычное? - пропустив мимо ушей ворчание Кьяри о «дерьмовых экзаменационных листах для школьников». - Ладно, я прокручу их снова, но на сей раз не спускайте глаз с этого источника света... - Хана световым пером указала яркую точку в верхнем правом углу экрана, нажала на кнопку, и точка оказалась в красном кружке. В следующий раз кружок явственно пере­местился по экрану налево вниз на добрых три сантиметра.
- Черт побери, - вполголоса ругнулся Анд­рей. - Так что же это такое?!
- Погоди, дружок, - ухмыльнулась Хана, - сладкое впереди. Следующая последовательность зафиксировала виды небосвода уже после засады.
Уже на третьем снимке Хана добилась бурной реакции присутствующих - Андрей ахнул, Ни­коль оцепенела, и даже Кьяри покачал головой со смешанным выражением изумления и недове­рия. Теперь пятнышко было легко различимо, яр­костью затмевая соседние небесные тела; движе­ние его стало совершенно отчетливым - на пос­ледних слайдах оно даже проявилось.
- Я воспользовалась оптическими и радиоте­лескопами научного катера, - продолжала Хана, - стараясь собрать как можно больше дан­ных. В спектре объекта наблюдается голубое сме­щение, означающее приближение объекта. Кроме того, я приблизительно подсчитала параллакс: два месяца назад он был удален на пятьдесят астро­номических единиц, примерно семь с полови­ной миллиардов километров. Выясняя его по­ложение относительно нашей позиции десяти­дневной давности и сегодняшней, я убедилась, что эта фигня близко.
- Насколько? - не утерпела Николь.
Хана застучала по клавиатуре, и пятнышко стало ослепительно ярким.
- Сегодняшний снимок. Экстраординарное альбедо, около девяноста семи процентов, осо­бых флюктуации не заметно. Объект не враща­ется. Он все время повернут к солнцу одной и той же стороной.
- Девяносто семь процентов, - пробормотал Андрей. - Идеально отполированная поверх­ность. Вот так с ходу, друзья мои, я даже не под­беру подобного природного объекта.
- Во время последней вылазки я сожгла топ­ливный элемент катера, обстреливая объект ра­диоволнами, - сообщила Хана товарищам, сгру­дившимся у экрана. - Ответ появлялся через де­вяносто секунд.
- Тринадцать с половиной миллионов кило­метров, - мгновенно отреагировала Николь.
- Прямо под боком, - подхватил Кьяри, и вдруг его осенило. - Погодите-ка, если это всего тринадцать мегакил, мы можем получить доволь­но подробные фотографии. Научный катер во­оружен встроенным пятидесятисантиметровым оптическим телескопом, а раз компьютеры от­лично работают, мы воспользуемся ими для об­работки снимков и получения гораздо более вы­сокого разрешения.
Только этого Хана и дожидалась. Ударив по клавише, она выдала последнее фото. Казалось, молчание будет вечным. Первым дар речи вновь обрел Кьяри.
- Обалдеть! Корабль!
- Корабль, - эхом откликнулся Андрей, рас­плывшись в улыбке. Затем захохотал: - Ко­рабль!!! - вскинув руки в воздух, будто массо­вик-затейник, напрочь позабыв о невесомости. Вопль радости сменился удивленным выкриком. Кьяри поймал его, пока Андрей не врезался ма­кушкой в потолок. Ловко извернувшись, Зимянин тотчас же облапил комиссара и расцеловал в обе щеки.
Затем поймал взгляд Николь, и улыбка тотчас слетела с его лица.
- Николь, ты чего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93