Когда она добралась до штаба, приняв душ и переодевшись в чистую форму, гнев перешел в раскаленную добела ярость, пронзительно-интен­сивную, как факел ацетиленового резака. И тут обнаружилось, что полковника Сэллинджера нет на базе, и вернется он лишь поздно вечером. Голод донимал Николь, и, оставив у адъютанта весточку для полковника, она села на рейсовик «Розамунда» - главное средство транспорта в одноименном городишке среди пустыни - и вышла у парка Хэпа Арнольда, названного в честь якобы величайшего начальника штаба в истории ВВС, командовавшего во время второй мировой войны вплоть до 1946 года, когда военно-воздуш­ные силы стали отдельным родом войск.
Зелени в парке не так уж много; он стал пред­метом несколько извращенной гордости обитате­лей базы, сохранив в неизменном виде доистори­ческий пустынный пейзаж. Тропинки ведут прочь от дороги, проходя между двумя шеренгами стоя­щих самолетов - исходных образцов, прошедших испытание в небе над пустыней, начиная от «Белла Х-1». Тут есть любые модели - от самых прими­тивных по конструкции до поражающих воображе­ние; некоторые с виду кажутся просто не способ­ными оторваться от земли, зато другие будто рвутся в полет. О большинстве из них Николь читала, слышала или смотрела видеоматериалы, а на двух-трех даже летала сама. Если на Луне ее любимым местечком была Орлиная Площадка, то на Земле - этот парк. Здесь можно наяву увидеть времена, когда Эдвардс существовал чуть ли не понарошку, а безумцы, воцарившиеся на самом краю света, творили невозможное, терзая машины - воплоще­ние последнего слова техники на тот момент и ус­певавшие безнадежно устареть уже назавтра, - и грань между тем и этим светом была так узка для них, что решившиеся подойти к ней чаще всего погибали. Когда Неведомое было неведомым во­истину.
А теперь гребни холмов возносятся и опадают, будто океанские волны, буквально утыканные домиками, деревьями и даже - о, Господи! - газо­нами; словом, всеми приметами поселения солид­ной коммерческой компании, вплоть до школ, ма­газинчиков и прогулочных зон. Николь попыталась вообразить, каково тут было Йийджеру и Ридли, Кроссфилду и Кинчело в первые сумасшедшие годы, когда они были практически предоставлены самим себе и ходили по самому краю. Затем она обратилась мыслями к последовавшему довольно скоро периоду, когда пилотов хоронили чуть ли не каждую неделю, и задумалась о том, не слишком ли высока была цена познания.
Пока она предавалась раздумьям, солнце со­всем закатилось, и день почти угас, напоминая о себе лишь разноцветьем красок над самой линией горизонта, постепенно переходящим в глубокую синеву сумерек. На востоке замерцали звезды, хо­лодный ветер заставил Николь поднять воротник куртки и пожалеть, что под курткой нет ничего потеплее рубашки с короткими рукавами. Вещи остались на борту «Барона», и Бог знает, куда его задевали теперь. С неудовольствием фыркнув, она зашагала через парк к поросшему травой при­горку, на котором особняком стояло неказистое здание. К нему вела дорога, хотя она вроде бы должна быть закрыта для транспорта. Приличный и достойный путь к «Сорвиголовам» лежит через парк. Мимо самолетов. Тогда приходишь на место, проникнувшись ощущением времени и перспективы.
С виду клуб ничем этаким не выделяется - ни снаружи, ни внутри. Потрепанный непогодой, невзрачный, потому что изрядная часть пошед­ших на строительство материалов была либо по­добрана где-нибудь на дороге, либо выпрошена, либо украдена. Его выстроили пилоты, и никто не знал, кто или когда затеял строительство - оно как бы началось само собой, в некий момент, когда... все это и началось. Летчики стали соби­раться здесь, на пригорке с видом на парк и об­ширное сухое озеро за ним, потягивая пиво и поджаривая шашлыки, мясо-гриль или гамбурге­ры, болтая, выхваляясь друг перед другом или бе­седуя о работе. Затем место пикников обзавелось чем-то вроде стен и навеса, став этаким укрытием от непогоды, выстроенным из всякого непригод­ного к употреблению хлама. Постройка мало-по­малу разрасталась, пока там не появился самый настоящий, без дураков, ресторан. Одним из тра­диционных элементов, сохранившимся здесь с прежних дней, от развалюхи под прозвищем «У Панчо», осталась стена за стойкой бара, увешан­ная фотографиями погибших людей и самолетов, погубивших их.
- Слава героям-победителям! - крикнула барменша, едва Николь переступила порог заве­дения и всмотрелась в сумрак, взглядом отыски­вая знакомых.
- Хоть ты-то не доставай!
- За что купила, за то и продаю. Я подхва­тываю слухи, потому что мне не все равно. К тому же я чертовски тобой горжусь.
Николь приподняла стакан, тостом выражая свою признательность. Сью, едва-едва пяти футов ростом, всю жизнь воевала с собственной фигу­рой, но никак не могла добиться изящества, тре­буемого модой. Молва приписывала ей бог весть какие похождения, окутывая ее прошлое покро­вом романтической тайны, хотя все до единого понимали, что все это бред сивой кобылы, пото­му что ни один человек не мог пробраться на базу, минуя дотошную проверку службы безопас­ности ВВС и ФБР. Кое-кто даже полагал, что Сью и сама осведомительница. Она перебралась на запад давным-давно, начав свою карьеру в ка­честве бухгалтера-бармена, но мало-помалу при­брала «Сорвиголов» к рукам. ВВС были не в пре­тензии, поскольку под ее руководством заведение стало давать приличный доход; клиентам же это пришлось по душе, поскольку она заправ­ляет здесь, как у себя дома, обеспечивая по­сетителей великолепными кушаньями, разда­вая советы, даже если о них не спрашивают, и время от времени помогая разобраться с на­логами и бюджетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93