д., из 2150 опрошенных ответ
дали только 1706 студентов. Из них 56 процентов отвергли влияние семьи и
только 44 процента признали его наличность.
Из 1794 студентов, ответивших на вопрос -- имела ли семья влияние на
выработку определенного мировоззрения, 58 процентов дали ответ отрицательный
и 42 процента -- положительный.
На вопрос, имела ли семья влияние на сознательный выбор факультета,
ответили 2061 студент. Только 16 процентов ответивших указали, что такое
влияние было, а 84 процента его отрицали. Две трети студентов отвергли
влияние семьи на выработку уважения к женщине.
Три четверти ответивших студентов указали, что семья совершенно не
руководила их чтением. А из той четверти, которая признала наличность такого
руководства, 73 процента отметили, что она наблюдалась лишь в детском
возрасте, и только у остальной горсти (у 172 студентов из 2094) семья
руководила чтением и в юношеском возрасте. У русской интеллигенции -- семьи
нет. Наши дети воспитательного влияния семьи не знают, в крепких семейных
традициях не почерпают той огромной силы, которая выковывает, например,
идейных вождей английского народа. Переберите в памяти наиболее известных
наших прогрессивных общественных, литературных и научных деятелей, особенно
из разночинцев, и поставьте вопрос, много ли среди них найдется таких,
которые бы создали крепкие прогрессивными традициями семьи, где бы дети
продолжали дело отцов своих. Мне кажется, что на этот вопрос возможен лишь
один ответ: таких семей, за редчайшими разве исключениями (которых я
припомнить не могу), нет. Я не принадлежу к поклонникам ни славянофилов, ни
русского дворянства, роль которого кончена и которое обречено на быструю
гибель, но нельзя же скрыть, что крепкие идейные семьи (например, Аксаковы,
Хомяковы, Самарины) в России были пока только среди славянофильского
дворянства. Там, очевидно, были традиции, было то единственное, что
воспитывает, существовали положительные ценности, тогда как в прогрессивных
семьях этого не было и дети талантливейших наших прогрессивных писателей,
сатириков, публицистов начинали с того, что отвертывались от своих отцов.
Наша семья, и не только консервативная, но и передовая, семья
рационалистов, поражает не одним своим бесплодием, неумением дать нации
культурных вождей. Есть за ней грех куда более крупный. Она неспособна
сохранить даже просто физические силы детей, предохранить их от раннего
растления, при котором нечего и думать о каком-либо прогрессе, радикальном
переустройстве общества и прочих высоких материях.
Огромное большинство наших детей вступает в университет уже
растленными. Кто из нас не знает, что в старших классах гимназий уже редко
найдешь мальчика, не познакомившегося либо с публичным домом, либо с
горничной. Мы так привыкли к этому факту, что перестаем даже сознавать весь
ужас такого положения, при котором дети не знают детства и не только
истощают свои силы, но и губят в ранней молодости свою душу, отравляют
воображение, искажают разум. Не говорю об Англии и Германии, где, по общим
признаниям, половая жизнь детей культурных классов течет нормально и где
развращение прислугой детей представляет не обычное, как у нас, но
исключительное явление. Даже во Франции, с именем которой у нас соединилось
представление о всяких половых излишествах, даже там, в этой стране южного
солнца и фривольной литературы, в культурных семьях нет такого огромного
количества половых скороспелок, как в северной, холодной России...
По данным упоминавшейся уже анкеты из 967 студентов, указавших точное
время своих первых половых сношений, 61 процент юношей начали их не позднее
17 лет, причем 53 мальчика начали их в возрасте до 12 лет, 152 ребенка в
возрасте до 14 лет. Когда недавно в одном журнале появились рассказы,
описывавшие "падения" восьми- девятилетних мальчиков, в печати нашей
пронесся крик негодования. Негодование было справедливо, поскольку авторы
рассказов смаковали передаваемые ими подробности гибели детей, поскольку они
гнались только за сенсацией, за модной, щекочущей темой. Но в этом
негодовании слышалось и позорное лицемерие. Иные критики спрашивали: с кого
они портреты пишут? С кого? К несчастью, с детей русского общества, и к
сугубому несчастий), с детей интеллигентского прогрессивного общества.
Из другой книжки о половой жизни того же московского студенчества
("Страница из половой исповеди московского студенчества". Москва, 1908 г.
К[нигоиздательст]во "Основа") видно, что среди студентов есть субъекты,
начавшие свою половую жизнь с семилетнего возраста...
И желание скрыть эту истину, желание замазать тот факт, что в наших
интеллигентных семьях у детей уже с восьмилетнего возраста пробуждается
опасное половое любопытство, свидетельствует только о вере в страусову
политику, рассчитываться за которую придется нашему потомству и всей стране.
Присоедините сюда другое опасное Для расы зло -- онанизм. Три четверти
ответивших на этот вопрос студентов (около 1600 человек) имели мужество
сознаться в своем пороке. Сообщаемые ими подробности таковы: тридцать
человек начали онанировать до 7 лет, 440 -- до 12 лет!
II
Второе место после семьи в жизни интеллигентного ребенка занимает
школа. О воспитательном влиянии нашей средней школы много говорить не надо:
тут двух мнений не существует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80