Но тебе всегда хотелось проникнуть в кратер вулкана, причем в момент извержения. По этой причине ты не избежал ожогов. Ты не паталогоанатом —тебе хотелось быть лечащим врачом... Спокойно, дорогой, нет никакой трагедии, если ты даже и потерпел поражение, это прекрасное поражение, стоящее многих побед. Трагедии нет, просто один акт твоей жизни окончен, опускается занавес, но спектакль еще будет продолжаться. «Не суди справедливо, суди милосердно». Это правильно. Даже если ты судишь себя. Понимаешь ли, милосердие выше даже справедливости. Пощади себя, дорогой... Море потому и море, что порой выплескивается из берегов, а потом успокаивается, отступает. Успокойся, дорогой... Не терзайся из-за вчерашнего. Тузам захолустного городишка не бесполезен будет твой выпад,— может, и они нуждаются в том, чтобы кто-то растолкал их, пробудил дремлющие в душах добрые чувства. А кто, кроме тебя, бросил бы им в лицо горькие слова? Всех вместе ты их, конечно, расстроил. Но они сдержались, пощадили тебя — как-никак гость. А тебе не кажется, что, придя домой и запершись в четырех стенах своей квартиры или — что важнее — в четырех стенах собственной души, каждый из них задумался, да и сейчас еще, наверно, думает над твоими словами? Или непременно задумается завтра. А разве этого так уж мало? Может быть, это исступленные, одурманенные люди над пропастью во ржи, еще не замечающие пропасти? И ты, возможно, помог им разглядеть ее край, а стало быть, не дал сорваться. Этого мало?.. Значит, быть тебе самому вечно на краю пропасти. Вот он, твой крест, вот он, твой лавровый венец. Успокойся, дорогой,— размышляй, сомневайся, но не ешь себя поедом. Да, до сих пор ты писал чужую боль, чужое горе, чужую любовь, чужое унижение, чужую тоску. Живи сам: горюй, люби, унижайся, тоскуй. Сам! Особенно люби. Почему ты испугался любви Егинэ? Если бы ты был героем собственного романа, ты счел бы эту любовь за луч света, нежданно пробившийся в темноте, счел бы ее утешением и спасительным якорем... Себя пиши, дорогой... Помнишь, что сказал твой отец: «Приехать в Армению? Зачем? Чтоб спокойно умереть? А разве я достоин спокойной смерти?..» Разжевал ты свинец этих слов, понял, что отец твой муками расплачивается за свой грех? Учись страдать, но не кричи при этом и не пиши ничего, что не пережил сам. Когда писатель рассказывает, как его герой садится на коня, сразу видно, садился он сам на коня когда-либо или нет. А любовь, унижение, тоска — это все явления несколько более сложные, чем умение сесть на лошадь... Вот твой дядя хотел сделать нечто значительное, но потерпел поражение. Он, как видишь, не сло-
милея — замкнулся в себе и проводит свой эксперимент в одном классе. Этот класс теперь — его арена. А если и этот класс отнимут, он еще что-нибудь придумает. Его поражения великолепны. А у тебя подобные поражения были? Пусть будут. Терпи поражения. Тебе всегда хотелось ходить в победителях, но вечно побеждать — это неизбежно идти на компромисс, брить древо истины наголо, как голову сироты из приюта. Помни, писатель вечно находится между личным счастьем и истиной. У него нет иного пути, как выбрать истину, если, конечно... если он хочет остаться писателем... Сюзи тоже потерпела поражение, но продолжает борьбу — в угасающей школе крохотного селеньица, в школе, где всего восемьдесят три ученика... «А ты, Давид?.. Что означают те два удара, которые ты уступил матери и сестре своего врага Мера Мелика,— победу или поражение?.. Может, в этих как раз нена-несенных двух ударах и есть твоя чистейшая победа, а не в третьем, когда меч твой, пронзив сорок жерновов, надвое рассек твоего супостата? А, Давид?..»
Из чаши терпения потекла тоненькая струйка воды, чуть-чуть, на донышке, появилась в бассейне вода. Видно, на ночь ее отключают, экономят — город испытывает в ней нужду, воду беречь надо. И все-таки, наверно, именно этот бассейн должен быть всегда наполнен водой, а из чаши пусть вечно капает тяжелый свинец воды терпения.
— У тебя сигареты не найдется?
Кто-то будто толкнул Варужана. Неужели он задремал?
— Я тебе что — спать помещал? Прости.
— Да нет, я не спал,— Варужан увидел сидящего рядом лейтенанта милиции, лет сорока пяти — пятидесяти.— Ты сигарету просил?
— Да, мои кончились. Ежели всю ночь не спать, никаких сигарет не хватит.
— Значит, ты не спал? — Достал пачку сигарет, протянул лейтенанту: — Прошу.
— Ты откуда будешь родом?
— Из Гориса.
— Ясное дело, в гостинице мест нет.
— Ты что, наши гостиницы не знаешь? Тебе вместо «здравствуй» там говорят «мест нет».
— А у тебя тут что — ни родни, ни знакомых?
— Никого. Если б были...
— Чудак человек. Пол армянской нации друг с другом в родстве состоит. Уж про друзей-приятелей молчу.
— А со мной так вот...
— Вот оно как... У меня дом есть, но я, как лунатик, всю ночь бродить должен, а у тебя время есть поспать, да негде. На этой лавке, стало быть, ночевал?
— Да нет, я тут просто беседовал.
— С кем?
— С Давидом.
— С каким Давидом?
— С Сасунским.
Лейтенант засмеялся — наверно, подумал: или псих, или поэт. Но ничего не сказал. Лейтенант с первого взгляда определял, кто есть кто, а сейчас осечка: вроде по виду солидный человек, сумка импортная, сигареты «Ахтамар», да еще с черным фильтром — где он, интересно, достает такие? Наверно, с женой повздорил, взял портфель и был таков, решил лейтенант. Ничего, сейчас отправится домой, попьют с ней чай, а там, глядишь, и в постели вместе окажутся — ведь еще ни свет ни заря, семь утра.
— Горис красивый город, а?
— Очень.
— Не бывал. Как-нибудь хочу ребятишек своих свозить в Татев-ский монастырь, да все время не выберу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179