— Он показался мне таким чужим. Смерть очень изменила его.
Этого Пихельгас не ожидал.
— Смерть всех нас изменит,— пробормотал он.
— Нос у него выдается теперь еще больше.
— Он сам смеялся над своим носом.
— И глаза они ему там толком не сумели закрыть. Левое веко приоткрыто,— продолжала сетовать Херта, снова бросив на Пихельгаса испытующий взгляд. Она все еще не могла понять, что у него на уме.
— Мне показалось, будто Натан нам подмигивает. Это так похоже на него. Он был большим шутником, настоящая богемная душа. Пошлостей он себе никогда не позволял,— пытался окольными путями подойти к своей цели Пихельгас.
— Чужой и в то же время такой родной,— проговорила женщина.— Мне не следовало прогонять его от себя.
Последней фразы Пихельгас уже не слышал, слова «и в то же время такой родной» заслонили все остальное. Он схватил руку Херты и поцеловал ее.
— Благодарю вас,— произнес он с облегчением. Херта не поняла, за что Пихельгас благодарит ее.
Он задержал ее руку в своей, Херта не отняла ее. Хотя Пихельгас и был невысокого роста, но руки и ноги у него были большие, большие и сильные. Он был широкоплечий и мускулистый. Теперь, правда, отрастил живот, но не обрюзг, кожа на лице и на руках упругая. Великолепный цвет лица, пожалуй, оно даже слишком румяное. Вот только потеет. Когда Пихельгас склонился, чтобы поцеловать ей руку — как настоящий джентльмен, он никогда не поднимал руку дамы к своим губам, а сам склонялся к ней,— Херта заметила на его розовеющем темени еще одну капельку пота. И в то же мгновение ощутила пальцами слабое пожатие: Пихельгас нежно сжал ее руку, словно искал более интимного контакта с ней, и это взволновало Херту. Она потянулась к Пихельгасу, и тут у нее подкосились ноги. К счастью, он не растерялся и не отпрянул назад, больше того, он подставил ей свое пышущее силой
тело, и Херта оперлась на него. Под левой грудью она чувствовала какой-то острый предмет. «Пуговица или кончик авторучки»,—мелькнуло у нее в голове, кото-р>ю сна склонила на плечо Пихельгасу. Для этого ей пришлось согнуть ноги в коленях, но для Херты с ее высоким ростом это было делом привычным. Пихель-гас обхватил ее обеими руками, не может же джентльмен позволить упасть женщине. Почти бессознательно она прижалась к нему. Приятно было чувствовать, что тебя оберегают и защищают. Она так нуждалась сейчас в поддержке и душевном понимании.
Рука Пихельгаса, утешая Херту, привычно поглаживала ее плечо. Амплитуда поглаживаний постепенно увеличивалась, рука с каждым разом скользила все ниже и ниже.
Херта закрыла глаза. Ей казалось, что она поняла наконец, зачем Пихельгас привел ее сюда. Она нуждалась в утешении, ах, как она в нем нуждалась. Херта еще теснее прижалась к Пихельгасу — благодарно, умиленно, доверчиво. И только прошептала:
— Сюда никто не войдет?
Пихельгас словно и не слышал ее. Поглаживая Херту по спине и бедрам, сдавленным голосом он проговорил:
— Можешь себе представить, дорогая, нашлись наглецы, которые уверяют, что Натан — вовсе не Натан,
У Херты все сжалось внутри. Она отпрянула от Пихельгаса. Что означают его слова?
— Да-да,— продолжал Пихельгас,— у нас тут работает один такой без царя в голове, некто Акимов, сразу и не поймешь, не то девица, не то парень, так вот он вздумал упрекать меня, будто мы хороним чужого человека. Подумай только, это он упрекает меня, кто знал Натана двадцать шесть лет... В дубовом гробу Натан выглядит очень представительно, жаль, что конец наступил так скоро. Но умер он красиво. В смерти мы все найдем искупление.
Пихельгас хотел было снова обнять Херту, так обрадовался он тому, что она считает Натана Натаном и, значит, беда прошла мимо.
— Будь благоразумен, не мни мне платье,— оттолкнула его Херта.— Вот уже сдвинул набок шляпу! Приходи ко мне вечером... Что говорят? Кто такой этот Акимов?
Пихельгас присмирел.
— Акимов — начинающий инженеришка, молоко на губах не обсохло, пешка. И скандалист. Амбиция чрезвычайная, а способности ниже средних. Его все тут терпеть не могут.
— Так что же он говорит? — Херта никак не могла понять, в чем суть дела.
— Говорит, что Натан — вовсе не Натан. Ну, одним словом, что в гробу лежит не Натан. Разве не идиот!
— Он и в самом деле кажется каким-то чужим,— призадумалась Херта.
— Покойники всегда меняются. Я не узнал своего отца, когда его привезли домой в гробу.
Для Пихельгаса сейчас было важней всего, чтобы Херта не вздумала ни в чем сомневаться.
— Что правда, то правда,— согласилась Херта.
— Не дайте... не дай этому идиоту сбить себя с толку. Разве ты стала бы целовать чужого человека?.. Не надо было ничего тебе говорить, прости... Так ты позволишь мне зайти сегодня вечером?
Теперь, когда Херта не чувствовала прикосновения больших сильных рук, не ощущала всем своим телом, как пульсирует кровь в теле мужчины, видела, как на розовой лысине появляется четвертая капелька пота, теперь, когда она услышала эти кошмарные слова и ее минутная слабость прошла, все очарование Пихельгаса рассеялось. Оскар показался ей отвратительным. Господи, лапать ее в такие минуты... Она ослабела душой, оперлась на него, ища утешения, а он... О господи, если бы Пихельгас не привел ее сюда, она сидела бы сейчас в зале и пристойно оплакивала Натана, как это и подобает в такие минуты. Заманить ее сюда, воспользоваться ее горем и беззащитностью, какие же все-таки кобели эти мужики, думала Херта, но вслух сказала:
— Приходите, раз вам это так необходимо.
Жутко было бы оставаться одной сегодня вечером. Сегодня никакие успокоительные не помогут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98