«Они (он поднимал кверху руку) в совершенстве овладели техникой внезапного нападения и в партизанской войне непобедимы, как испанские геррильеро наполеоновских времен. Но сейчас они встретятся с врагом в отрытом бою, армия против армии, а у правительственных поиск, отлично снаряженных, есть и артиллерия всех калибров, и самолеты, кажется, даже бронепоезд». Я понимала, что но многих семьях слушают станцию мятежников и, несмотря на помехи, шумы, официальные передачи, ловят обрывки сообщений. Все знали, что правительственные войска покинули селенье, всего в тридцати пяти километрах от Санта-Клары — одного из самых важных наших городов, а на рождество они ос пилили и городок Ремедиос. 30-го прошел слух о битве под ( Сантай. «Там и решится»,— сказал доктор, который ходил но больным, слушал радио, сидя всегда на лучшем месте, считал пульс у напуганных, успокаивал разликовавшихся, мерял темпера утру у тех, кто совсем захворал от страха, радовался выздоровел сломленных тоскою и потому прекрасно знал все новости. •Ной беспощадный,— сказал он мне, заскочив на минутку после mm, как объездил округу.— По радио слышно, как идет пальба. Винтовки, пулеметы, пушки, истинный ад!» Назавтра он ликовал: Лх ты, трам-та-ра-рам, взяли бронепоезд! В нем триста пятьдесяти человек, все сдались в плен! Бой продолжается». А первого царя, первым утром Нового года, побежала из уст в уста поразительная весть: Батиста удрал, улетел, кажется, в Санто-Доминго. К полудню примчался доктор, крича: «Это правда! Конец проклятой тирании! Нет, еще не все, но развязка близится. Может быть, будут сопротивляться те, кто остался, или it, у кого уж очень совесть нечиста. Но Фидель приказал идти на столицу под командой Камило Сьенфуэгоса и Эрнесто Че Геиары.— Он помолчал и медленно, весомо произнес: — Друг мой, можно сказать, что победила революция».
'Гак слово это настигло меня на краю карты, там, куда, казалось бы, ему вовек не дойти. Один переворот — вровень мне, ребенку,— вышвырнул меня из Баку, где было такое же зеленое море. Взрослая революция выгнала меня из Петрограда, где я услышала впервые тот гимн, который через много лет мне допелось слушать в театре, во времена революционной войны в Испании, отнявшей у меня первую мою любовь. Я бежала за океан от другой войны, которая раздвинула границы Октябрьской революции, чтобы я, жившая вне календаря, вдали от мирских событий, я, укрывшаяся в укромнейшем на свете селении, оказалась в самой гуще того, что можно назвать только этим словом. Мною овладела неописуемая усталость, я покорилась всему, я смирилась, сдалась, хватит, больше бежать я не могу. Я хотела забыть, что живу в век глубочайших сдвигов, и потому осталась, как есть, без помощи и без сил, перед лицом неведомой мне Истории. Как в озарении, поняла я, что против эпохи жить нельзя. Если вечно глядеть скорбным взором на то, как пылает и рушится прошлое, ты обратишься в соляной столп. Да, с революцией я не была, не была и против, я старалась ее не замечать. Однако для меня времена неведенья кончились. Теперь я не на сцене, а в публике. Не за лживым барьером рампы, гворящей миражи, а в сообществе людей, которым пришла пора взять свою судьбу в свои руки. Я переступила границу мнимости, чтобы найти себе место среди тех, кто глядит на сцену и вершит над ней суд, и вошла в реальность, где или ты есть, или тебя нет, без околичностей и полумер... Да или нет... Наконец я спросила с робостью неофита, страшащегося посвящения: «Я хочу быть с революцией. Что мне надо делать?» И услышала: «Быть с ней. Больше ничего».
Я распахнула все окна. На улице ликовала, словно обретшая голос после молчания. Мимо меня прошли какие-то люди поднимая кверху кулак: «Да здравствует революция!» — кричали они. «Да здравствует революция!» — крикнула я и — нерешительно, несмело — подняла руку. «Нет,— сказал доктор.— Сожми кулак. Смотри, как я». И я сжала кулак у самого виска, вспомнив, что именно так делают Гаспар и Энрике, а сейчас, наверное, Каликсто. «Хорошо,— сказал доктор.— Раз, два, три..,» — «Да здравствует революция!» — крикнули мы дружно, и улица ответила нам.
Мой верный помощник Мартинес де Ос приехал ко мне поговорить о делах нашей конторы. Идут они неплохо, строим по контрактам, но будущее, на его взгляд, не сулит ничего хорошего при расшатанной и неразумной экономике, попавшей в порочный круг скорой наживы. Теперь ею правят не финансЫ, а игроки и лозунг их—«После меня хоть потоп». Ну ясно, из всех этих завуалированных жалоб я должен понять, что без меня, толкача, у которого столько знакомств и личных связей, дела идут плохо. Я терпеливо слушаю, а потом, чтобы переменить тему, спрашиваю о... «Как, ты не знаешь?» — удивляется он и, оторопев перед моим испугом, сбиваясь, все больше жестами рассказывает мне о страшном конце Вериной школы, жуткой смерти Эрменехильдо, Филиберто и Серхио (про Каликсто ничего не известно) и о том, что жена моя сразу уехала в Мехико. Про школу все настолько дико, что я с трудом могу это себе представить—неужели бывает такое? — а вот тому, что Вера уехала, я рад. Спасибо и на том, что полиции до нее не добраться, ведь от Батисты можно ждать чего угодно. Я вспоминаю, что в Мексике у нее много знакомых — композитор Тата Пачо, журналист Ренато Ледюк, Лупе Марин, которую я помню женой Диего Риверы, всё друзья Жан-Клода. Да, еще художник Давид Альфаро Сикейрос, я тоже его знал по бригаде Гарибальди, и мы бывали у него в Париже, перед отъездом. Другое странно, почему она так долго не пишет, ни одного письма. Раньше я думал, что дело в кубинской цензуре, которая преспокойно задержит письма неблагонадежной особы, чтобы разобраться, нет ли там шифра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169