«Это наши истребители, патрулируют побережье,— спокойно сказал Жан-Клод.— Они всегда в это время пролетают». Стало стыдно, я высунулась в окно — три черные птицы летели к югу и потом скрылись из виду. Я пришла немного в себя. «Все равно, и те не стали бы бомбить госпиталь»,— сказала я. «Ну да! Итальянские «капрони», например, они на мать родную бомбы бросят»,— отвечал кубинец. «Но вот Эскориал они не бомбили, даже когда наши его заняли, все равно,— сказал Жан-Клод,— из уважения ко всяким кретинам, идиотам, развратникам и содомитам, которые похоронены в Королевском Пантеоне, да еще к донье Марии Кристине, ее не так давно уложили гнить в ту же помойку; к гому же всех этих покойников уж никак нельзя назвать марксистами».— «И потом никому не дано умереть дважды...» Вдруг слово «смерть» стало как бы расти, заполнило собой всю комнату с белыми стенами. Никто здесь еще не говорил со мной ни о смерти, ни о мертвецах. (Я вспомнила потрясающее полотно Брейгеля «Триумф смерти» из музея Прадо, я знала его по репродукциям.) «Представление о смерти, видимо, неотделимо от мысли о войне»,— сказала я. Оба засмеялись. «На войне никто не говорит о смерти»,— отвечал кубинец. «Но вы ее видите... Разве нет?» — «То, что видишь каждый день, становится привычным. Входит в повседневный быт. Война, она, знаешь ли, страшно упрощает все проблемы: стараешься одолеть, если сумеешь, да при этом еще и уцелеть, вот и все. «That is the question»2. Повезет тебе — выскочишь, не повезет — пропадешь. Только и всего».— «Но в конце концов не будете же вы отрицать: война четырнадцатого года породила глубокие философские размышления, связанные с проблемой смерти. Существуют книги...» — «Литература тыловиков!» — воскликнул Жан-Клод. «Здесь никто не говорит о смерти»,— повторил кубинец. Мой любимый нахмурился вдруг, стал суровым, и я обрадовалась — мне нравилось видеть его таким, таким он бывал во Франции, когда готовился читать лекции в Коллеж де Франс. И голос его звучал как тогда: «Мы победим...» — «Мы уже побеждаем»,— отвечал кубинец. «Мы победим, и тогда писатели, которые виновны в этой войне — а таких немало,— напишут о солдатах-философах, что размышляли ночами (фон — равнодушное звездное небо), лежа в окопе (первозданная грязь — символ), о судьбах человечества (of course, «мы не знаем, куда идем, и не знаем, откуда пришли»), о здешнем и нездешнем (ауто сакраменталь, как у Лопе), о чувстве войны, об ужасе войны, об ее мобилизующей, жизненной или деморализующей силе, кто-нибудь, конечно, процитирует Ницше или Юнга, упомянет о «Плясках Смерти», об Апокалипсисе, ударится в рассуждения об онтологии да эсхатологии... И все это вранье! Литература тыловиков. Человек, который идет на фронт, в первой же интендантской, где ему выдали форму, оставляет вместе с гражданской одеждой, галстуком и модными туфлями всю свою философию. Если бы не было Фортинбраса, не было бы и Гамлета, ибо у тех, кто творит историю, нет времени размышлять над черепом Йорика».— «Ну ее, философию!»—сказал кубинец. «А душа?» — спросила я. «Ох, ну что за охота вечно устраивать путаницу!..» — «Но, в конце концов, душа...» — «Я отвечу тебе словами Спинозы,— сказал Жан-Клод.— Душа не имеет воображения и может вспоминать о вещах, прошедших лишь в течение того времени, пока существует тело, в котором она живет».— «А после смерти?» — «Что остается вечным, без всякого сомнения, так это дух или, если хочешь, идея—в том смысле, в каком употреблял этот термин Платон».— «Ну, вот ты и признал это понятие».— «Я редко употребляю слово «душа». Но сейчас сделаю исключение и вот что скажу тебе: ты понимаешь душу как что-то индивидуальное, какое-то продолжение твоей личности, для меня же это понятие более широкое, оно имеет всеобщий характер. Будем лучше называть его духом. И в этом смысле существует дух власти, переходящий из Александра Македонского в Тамерлана, из Карла V в Наполеона, так же как существует дух музыки, вселяющийся в Моцарта, в Бетховена, в Дебюсси».— «А то еще дух разврата,— смеясь, прибавил кубинец,— он переходит из Мессалины в Клару Бау1 и из Истинной Королевы Валье Инклана в русскую царицу Екатерину Великую».— «У русской царицы Екатерины было много других достоинств, о которых вам, видимо, неизвестно»,— отвечала я ядовито, несколько задетая.— «...как существует дух революции, буйно проявивший себя во взятии Бастилии, переходящий от Робеспьера и Сен-Жюста к Ленину, после отдыха или пребывания, как выразился один испанский классик, в умах Фурье, Сен-Симона, Прудона, Карла Маркса, Луизы Мишель или Розы Люксембург. И дело в том, если говорить с философской точки зрения...» — «К чертям философию! — воскликнул кубинец.— А то дойдем до того, что начнем ныть и выть, говорить о трагическом ощущении жизни, о противоречии между моим «Я» и «окружающей средой», о трансцендентном и прочих штучках; мыслители, которым никогда не приходилось есть из солдатского котелка, большие мастера на такие тонкие кушанья. Тратим слова попусту, несем околесицу, а все из-за этой балерины, она нас запутала, вообразила войну чем-то вроде большого королевского театра, а на деле-то ведь вместо канделябров пожары пылают и хлеб называют хлебом, а вино — вином, и всякий раз, когда взвивается занавес, наступает «момент истины», как говорят. Начинается бой, и ты понимаешь, что война не имеет ничего общего ни с интеллектом, ни с историей. Солдаты, защищающие сейчас Мадрид, ничем не отличаются от тех, что дрались в осажденной Трое».— «Но при осаде Трои не было пушек»,— заметила я. «Ну так было другое оружие, соответствовавшее времени, тоже разрушительное, а защитники города так же мужественно стояли под огнем»,— сказал Жан-Клод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169