Ты знаешь об этом? Мой сын целыми днями сидит, уставившись во
тьму, и ищет это отверстие. Он говорит, что будет лучше видеть, если
ослепнет. Он утратил навык красильщика. А мы были Главными Красильщиками
Лорбанери! Взгляни!
Она продемонстрировала свои тонкие сильные руки, испещренные от
кончиков пальцев до плеч несмываемыми пятнами красителей.
- Эти следы никогда не вытравить с кожи, - сказала она, - но мозг
отмыт начисто. В нем не осталось ни одного рецепта. Кто вы?
Сокол промолчал. Его глаза вновь встретились с глазами женщины, и
стоявший в стороне Аррен с тревогой наблюдал за ними.
Она снова вздрогнула и прошептала:
- Я знаю, кто ты...
- Да, родственные души узнают друг друга, сестра.
Интересно было наблюдать ее реакцию: она сперва в ужасе отпрянула от
мага, намереваясь убежать, потом подошла к нему, словно желая пасть на
колени у его ног.
Он удержал ее, взяв за руку.
- Хочешь ли ты вернуть обратно свою силу, искусство, знание Имен? Я
могу дать тебе это.
- Ты - Великий Человек, - прошептала она. - Ты Король Теней,
Повелитель Мрака...
- Нет, я не король. Я человек, простой смертный, брат твой, подобный
тебе.
- Но ведь ты никогда не умрешь?
- Умру.
- Но ты вернешься и будешь жить вечно.
- Ни я, не любой другой человек не в силах вернуться.
- Тогда ты не... не из Повелителей Тьмы, - нахмурившись, произнесла
она, взглянув на него с некоторым подозрением и с меньшим страхом. - Но ты
из Великих. Не так ли? Как тебя зовут?
Суровое лицо Сокола на мгновение помягчело.
- Этого я не могу тебе сказать, - вежливо ответил он.
- А вот я открою тебе секрет, - сказала она. Старуха теперь стояла
прямо, глядя ему прямо в глаза, и в голосе ее появились прежние властные
нотки. - Я не хочу жить, жить и жить вечно. Лучше бы мне вернули обратно
Имена вещей. Но все они сгинули, и потеряли теперь всякий смысл. Больше
нет секретов. Хотите знать мое Имя?
Глаза ее вспыхнули, пальцы сжались в кулаки, старуха подалась вперед
и прошептала:
- Меня зовут Акарен.
Затем она крикнула во весь голос:
- Акарен! Акарен! Меня зовут Акарен! Теперь все знают мое тайное Имя,
мое Настоящее Имя, и больше нет секретов, нет правды, и нет смерти...
смерти... смерти... смерти!
Она, всхлипывая, выкрикивала это слово, и слюна капала с ее губ.
- Успокойся, Акарен.
Старуха замолкла. Слезы текли по ее грязным щекам и терялись в прядях
спутанных седых волос.
Сокол взял в ладони это морщинистое, залитое слезами лицо и легонько
с огромной нежностью поцеловал женщину в лоб. Она стояла неподвижно,
закрыв глаза. Затем он приблизил губы к ее уху, прошептал тихонько что-то
на Древнем Наречии, еще раз поцеловал ее и отпустил.
Она открыла глаза и некоторое время смотрела на него блуждающим,
изумленным взором. Так новорожденный смотрит на свою мать, а она - на
него. Затем старуха медленно повернулась и направилась к двери. Войдя, она
закрыла ее за собой. Все это делалось совершенно молча, с тем же
выражением удивления на лице.
Маг молча повернулся и зашагал обратно к дороге. Аррен последовал за
ним, не осмелившись докучать ему расспросами. Внезапно маг остановился
посреди разоренного сада и сказал:
- Я забрал у нее ее Имя и дал ей взамен новое. Она, в некотором
смысле, заново родилась на свет. Ничем другим помочь ей было нельзя.
Голос его звенел и прерывался.
- Она обладала немалой силой, - продолжал он, - но, будучи гордой и
честной женщиной, вкладывала свое умение не в ведьмовство и стряпание
приворотных зелий, а в творение прекрасного. В том был смысл ее жизни. А
теперь все пошло прахом.
Внезапно маг свернул в проход между рядами деревьев и остановился у
одного из стволов.
Аррен ждал его на несколько смягченном листвой солнцепеке, зная, что
Сокол стыдится давать при нем выход своим эмоциям. К тому же юноша не
знал, как подбодрить его. Но душа мальчика по-прежнему безудержно рвалась
к его старшему товарищу. Однако на смену первоначальному романтическому
поклонению и обожанию пришла болезненная, глубоко личная связь, переросшая
в нерушимые узы. Теперь он почувствовал, что в его любви появилась толика
сострадания, а без него любовь несовершенна, поскольку тогда она
постепенно выходит из-под контроля и не длится долго.
Спустя некоторое время Сокол вернулся к нему, пройдя сквозь зеленое
марево сада. Ни один из них не произнес ни слова, и они бок о бок пошли
дальше. Солнце уже припекало вовсю. Смоченная ночным дождиком почва
высохла, и пыль клубилась на дороге у них под ногами. Сперва день этот
показался Аррену мрачным и скучным, отравленным его снами. Теперь он
наслаждался теплом выглянувшего солнца и игрой теней, ему нравилось
бродить по острову, не имея ни малейшего представления о том, где они
находятся.
Да это было и ни к чему, ибо они не узнали ничего нового. Весь день
ушел на разговоры с людьми, что добывали сырье для красителя, и на
приобретение у них после отчаянной торговли нескольких кусочков камня,
который и был, по их словам, эммелем. Когда они с последними лучами
обжигавшего их шеи и затылки солнца вошли в Сосару, Сокол заметил:
- Это голубой малахит, но я нисколько не сомневаюсь в том, что даже в
Сосаре никто не знает, в чем отличие.
- Люди здесь какие-то странные, - сказал Аррен. - Эта их
неспособность отличать одну вещь от другой проявляется во всем. Помнишь,
как один человек упрекнул старейшину прошлым вечером:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68