Но будь
осторожен, Аррен. Ты - один из тех, кто может добиться желаемого.
- И тогда?
- Тогда - вот этот упадок на островах. Забытые ремесла. Онемевшие
певцы. Ослепшие глаза. Тогда - будет править ложный король. Вечно править.
И всегда одними и теми же. Не будет рождений, появления новой жизни. Не
будет детей. Только такой ценой мертвые смогут обрести жизнь, Аррен. Ведь
смерть - это залог новой жизни. Равновесие - не косная структура. Это
движение, вечное становление.
- Но какую опасность для Равновесия Всего Сущего может представлять
жизнь и поступки одного-единственного человека? Это, без сомнения,
невозможно, этого нельзя допустить... - Он запнулся.
- Кто дает разрешение? Кто запрещает?
- Я не знаю.
- Я тоже.
- Тогда почему вы так уверены в этом? - спросил Аррен почти сердито.
- Я знаю, сколько зла может причинить миру один-единственный человек,
- ответил Сокол, и его покрытое шрамами лицо нахмурилось, хотя скорее от
боли, чем от гнева. - Я знаю это, ибо сам когда-то натворил нечто
подобное. Я совершил похожее зло, движимый той же гордыней. Я приоткрыл
дверь между мирами. Лишь на чуть-чуть, совсем крохотная щелочка, только
чтобы доказать, что я сильнее самой смерти. Я был молод и не сталкивался
еще со смертью - совсем как ты... Понадобилась вся сила, все мастерство и
сама жизнь Верховного Мага Неммерле, чтобы захлопнуть дверь. Ты можешь
видеть на моем лице следы той ночи. Но его она убила. О, дверь между
светом и тьмой можно открыть, Аррен. Это нелегко, но вполне осуществимо.
Но захлопнуть ее вновь - это совсем другое дело.
- Но ваш проступок, конечно, был менее тяжким...
- Почему? Потому что я - хороший человек? - Во взгляде Сокола вновь
блеснул холод, похожий на клинок фехтовальщика. - Что значит "хороший
человек", Аррен? Всегда ли это тот, кто не сеет зла, не открывает дверь во
тьму и не имеет тьмы в себе? Присмотрись внимательнее, парень. Оглянись
вокруг. Тебе понадобится все твое умение, чтобы пройти туда, куда ты
должен пройти. Загляни в себя! Разве ты не слышишь голос, говорящий:
"_П_о_й_д_е_м_!_" Разве ты не противишься ему?
- Да. Но я... я думал, что это его голос.
- Его. И твой тоже. Каким еще образом он может общаться с тобой и со
всеми, кто в силах услышать его, если не с помощью ваших собственных
голосов?
- Но вы же не слышите его?
- Потому что я не желаю слышать его! - отрезал Сокол. - Я, как и ты,
родился для власти. Но ты еще молод и стоишь на границе возможного, в
стране теней, в королевстве грез, слыша голос, призывающий: "Пойдем". Как
и я когда-то. Но я уже стар. Я сделал свой выбор, совершил то, что должен
был совершить. Я стою на стороне дня и смотрю в лицо собственной смерти. И
я знаю, что существует лишь одна сила, имеющая какую-то ценность. Это
способность не брать, но принимать. Не обладать, но давать.
Джессайдж теперь остался далеко позади, превратившись в голубое
пятнышко на поверхности моря.
- Тогда я - его слуга, - сказал Аррен.
- Да, а я - твой.
- Но кто же он?
- Я думаю, человек.
- Тот, о ком вы говорили когда-то... колдун с Хавнора, который
вызывал мертвых? Это он?
- Очень может быть.
- Но вы сказали, что в те далекие годы, когда вы встречались с ним,
он был уже стар... Может, он уже умер?
- Возможно, - ответил Сокол.
И они замолчали.
Этой ночью все море пылало. "Ясноглазка" рассекала носом крупную
зыбь, и в наполненной светом воде отчетливо просматривалось перемещение
каждой рыбешки. Аррен сидел, подперев голову рукой, локоть которой
упирался в планшир, и наблюдал за причудливыми переливами серебристого
свечения. Он опустил руку в воду и, когда поднял ее снова, пальцы мягко
светились во тьме.
- Смотрите, - сказал он, - я тоже волшебник.
- Этим даром ты не обладаешь, - заметил его компаньон.
- Я помогу вам, чем смогу, и без него, - сказал Аррен, не отрывая
взгляда от неуемного свечения волн, - когда мы встретим нашего врага.
Мальчик надеялся - и эта надежда жила в нем с самого начала, - что
Верховный Маг отправился в путешествие, взяв с собой лишь его одного,
потому что Аррен обладал некоей врожденной силой, берущей начало от его
далекого предка Морреда, которая могла бы проявиться в самый тяжкий час: и
он таким образом спасет себя, своего господина и весь мир от всеобщего
врага. Но позднее, когда Аррен вспомнил об этой затаенной мечте, ему
показалось, что теперь он смотрит на нее свысока. Это напомнило юноше о
том, как в далеком детстве он захотел примерить корону отца, и
расплакался, когда ему отказали. Данная мечта была столь же
несвоевременной и детской. Он не обладал магической силой. И никогда не
будет обладать ею.
Конечно, придет время, когда он будет вынужден принять корону отца и
станет Правителем Энлада. Но сейчас все это казалось таким незначительным,
а дом его - таким крохотным и далеким. Это не было проявлением неверности.
Просто его преданность приобрела большие масштабы, переросла границы его
родного острова. Аррен также узнал свои сильные и слабые места, научился
грамотно расходовать свои силы. Но какая от всего этого польза, если он не
обладает магическим даром, и ему по-прежнему нечего предложить своему
господину, кроме верной службы и стойкой привязанности? Хватит ли данных
качеств там, куда они отправляются?
Сокол сказал лишь следующее:
- Чтобы увидеть свет свечи, нужно поместить ее в темное место.
Но Аррен, как ни пытался, не нашел в данной фразе ничего
утешительного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68