Он
спросил о зиме, и они рассказали ему о проливных дождях и могучих волнах,
об одиноких плотах, которые долгими неделями дрейфуют вдали друг от друга
сквозь серую мглу и кромешную тьму. Прошлой зимой, во время шторма,
длившегося целый месяц, они видели волны, огромные, по их словам, "как
грозовые тучи", ибо ребята никогда не видели холмов: с гребня одной можно
было увидеть вдалеке, в нескольких милях от нее, другую, стремительно
мчащуюся на них.
- Выдерживают ли плоты подобные штормы? - спросил он, и они ответили,
что да, но не всегда. Весной, когда все собираются у Дороги Балатрена,
обычно не досчитываются двух, трех, а иногда и шести плотов...
Женились они рано. Голубой Краб - мальчик, на спине которого был
вытатуирован его символ, и симпатичная девочка по имени Альбатрос
считались мужем и женой, хотя ему было лишь семнадцать, а ей - на два года
меньше. На плотах было полно таких пар. Множество детишек ползало и
ковыляло по плотам, привязанные к четырем столбам центральной хижины, под
крышей которой они спасались от дневного зноя и где спали по ночам
вповалку. Старшие дети нянчили младших, а мужчины и женщины на равных
занимались повседневной работой. Они по очереди собирали коричневые
морские водоросли нилгу, похожие на папоротник длиной в сто футов. Потом
все вместе ткали из нилгу одежду, а также плели грубые нити для канатов и
сетей. Они рыбачили и сушили рыбу, вытачивали из китовой кости
инструменты, занимались разной другой работой. Но у них всегда находилось
время, чтобы поплавать и поболтать друг с другом, поскольку сроки
выполнения той или иной работы никогда не бывали жесткими. Здесь время не
делили на часы: различали лишь полный день и полную ночь. После череды
таких дней и ночей Аррену стало казаться, что он живет на плотах с
незапамятных времен, а Обехол и все, что было перед ним - всего лишь сон,
и в какой-то иной вселенной он жил на острове и был принцем Энлада.
Когда его, наконец, вызвали на плот вождя, Сокол поглядел на него и
сказал:
- Вот теперь ты похож на того Аррена, которого я увидел во дворике
фонтана: гладкий, как золотистый тюлень. Пребывание здесь явно пошло тебе
на пользу, парень.
- Да, милорд.
- Но где это "здесь"? Мы миновали знакомые места. Мы уплыли за
пределы карт... Давным-давно мне приходилось слышать истории о Народе
Плотов, но я тогда решил, что это просто еще одна байка Южного Предела,
досужий вымысел. Тем не менее, данная фантазия спасла нас, и мы обязаны
своими жизнями мифу.
Он произносил слова с оттенком иронии, как будто от души наслаждался
этим бесконечным праздником жизни солнечного лета, но лицо его оставалось
мрачным, а глаза - непроницаемо черными. Аррен заметил это и решился.
- Я предал... - сказал он и запнулся. - Я предал ваше доверие ко мне.
- Как так, Аррен?
- Там... на Обехоле. Где вы впервые нуждались во мне. Вас ранили и
вам нужна была моя помощь. А я и пальцем не пошевелил. Лодка дрейфовала, и
я не пытался управлять ею. Вам было больно, а я ничем не помог. Я видел
остров... Я видел остров, но даже не попытался развернуть лодку...
- Успокойся, парень, - произнес маг таким повелительным тоном, что
Аррен подчинился. - Скажи мне, о чем ты думал в те минуты.
- Ни о чем, милорд... ни о чем! Мне казалось, что бесполезно что-либо
предпринимать. Я думал, что вы утратили магическую силу... нет, этому не
бывать... что вы обманули меня.
Пот струился по лицу Аррена, он с трудом выдавливал из себя слова, но
все же не умолкал.
- Я боялся вас. Я боялся смерти. Я так испугался, что не в силах был
даже смотреть на вас, потому что вы могли уже умереть. Я мог думать лишь о
том, что существует... существует путь к бессмертию, и если я смогу найти
его... Но жизнь все время утекала, словно где-то была огромная рана, и
кровь сочилась из нее... совсем как у вас. Ну, вот и все. Я бездействовал,
пытаясь спастись от ужаса смерти.
Он умолк, ибо было нестерпимо больно произносить правду во
всеуслышание. Его остановил не стыд, а страх, все тот же страх. Теперь
Аррен понимал, почему вся эта беспечная жизнь на плотах среди моря и
солнечного света показалась ему жизнью после смерти или чем-то вроде
несбыточной мечты. Все дело в том, что в глубине души он считал реальность
пустотой без жизни, без тепла, без цвета или звука, не имеющей никакого
значения. В ней не было вершин или глубин. Вся эта прелестная мешанина
света и цвета в море и в глазах людей являлась лишь игрой воображения в
абсолютной пустоте вакуума.
Она проходит, оставляя после себя только хаос и холод. И ничего
больше.
Сокол посмотрел на него, и мальчик опустил глаза, будучи не в силах
выдержать его взгляд. Но тут в нем внезапно проснулась смелость, а, может,
презрение к себе. Это чувство возопило высокомерно и безжалостно: "Трус!
Трус! Неужели ты не способен даже на это?"
Поэтому Аррен невероятным усилием воли поднял глаза и встретил взгляд
своего компаньона.
Сокол крепко сжал его руку, так что они установили не только
зрительный, но и телесный контакт.
- Лебаннен, - сказал он. Прежде маг никогда не произносил вслух
Настоящего Имени Аррена, да и мальчик не называл ему его. - Что значит
"рябина". И это - ты. В мире нет безопасности. Нет конца. Слово можно
услышать лишь в тишине. Звезды видны только во тьме. Танец всегда танцуют
над пустотой, над бездонной бездной.
Аррен попытался отстраниться, но маг не отпускал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68