— Не слушай его, Дамиан, уходи! Иди сейчас же! Уходи. Прочь. Не давай Белой Боли трогать тебя. Иди, найди Барбару, Дамиан.
Пёс дрожал от беспокойства, горя и недоумения. Он сел, уныло сгорбившись, подальше от Элизабет, но его глаза переполняла любовь — такая же осязаемая, как все на земле.
— Нет, — сказал он.
— Ох, Дами… — Теперь её поражение стало полным. Слезы потекли сами — не за себя, за собаку. Дамиан не хотел бросать её. Он останется здесь, а когда она умрёт, Севилл его уведёт. Он снова заберёт собаку, и больше никто не сможет ему помешать. Она силилась повернуть голову. — Прости, Дамиан, прости.
Не справилась. Все пропало.
Элизабет вспомнила слова Барбары той ночью у костра, когда она надела на шею мешочек с жёлудем. Она отчётливо слышала их сейчас сквозь шум в ушах. И это было очень важно.
«Можешь не волноваться, — говорила Барбара. — Что бы ни случилось с тобой или Дамианом, это не будет ни результатом действия злых сил, ни божественным вмешательством, ни магией, ни глупой удачей. Это будет просто жизнь, игра. И она идёт с начала времён».
Севилл двинулся было вперёд, к ней, но, заметив реакцию пса, остановился. Элизабет отвернулась от него, и ей пришла в голову одна вещь. Её умирающий мозг поймал эту мысль, как она сама однажды поймала кружащийся кленовый лист, когда они с Дамианом играли в дендрарии, а утренний иней сверкал в солнечных лучах. Барбара узнает о судьбе Дамиана. Она узнает, что пёс снова в руках Севилла, и что-нибудь предпримет. Элизабет сама себе кивнула. Барбара услышит о её смерти, а значит, придёт за Дамианом. Барбара — соперник, равный Севиллу. Язычница сможет победить там, где потерпела неудачу Элизабет. Девушка глубоко вздохнула — угасающему сознанию стало легче. Она снова подумала о себе и о смерти.
Я слишком молода, чтобы умереть.
Я очень мало успела сделать.
Кем бы я стала?
Дамиан помог ей найти ответ. По крайней мере, умирая, Элизабет знала, кто она такая. Теперь она жалела лишь об одном — что рядом нет Тома. Со смертью пришла странная убеждённость, что он остался ей верен. Она все ещё любила его.
Она пристально посмотрела на пса, протянула руку и стащила со своей шеи кожаный ремешок. Из последних сил она сорвала такой же с головы Дамиана. Заменила его своим, а его мешочек медленно надела на себя. И крепко зажала его в руке.
— Не забывай меня, — сказала она едва слышно. — Не забывай. — Она закрыла глаза. — Похоже, теперь моя очередь ждать тебя, Дами. Я буду ждать.
В горле забулькало. Кровь переполняла ей горло и рот. Она слабо приподняла руки и протянула их к собаке. Качнула головой — с жалостью и печалью.
— Больше никогда, — прошептала она.
Севилл осторожно подошёл, поглядывая на пса, повернул её голову набок. Хлынула кровь, Элизабет задохнулась и встретила взгляд своего пса. Потянулась к нему, и Дамиан ткнулся полосатой головой ей в грудь. Она прижалась лицом к его тёплой шее.
Просто обними его, — сказал Голос. Она слышала его теперь совершенно отчётливо. — Просто скажи ему, что ты его любишь.
И пока жизнь уходила из её тела, она снова и снова обнимала Дамиана и повторяла ему эти слова.
Позвонив в полицию, Севилл занялся своим внешним видом. Он застегнулся, спортивная куртка скрыла прорехи на рубашке и почти всю кровь. То, что осталось, он мог объяснить тем, что испачкался кровью Элизабет, когда помогал ей. Он закурил, поглубже затянулся, потом резко выдохнул и двинулся к собаке. Питбуль свернулся в тугой комок рядом с мёртвой подругой. Голова его по-прежнему покоилась на груди Элизабет. Мужчина приблизился, пёс посмотрел на него, и Севилл насторожился. Он не без оснований полагал, что пёс не бросится на него просто так, но все же напомнил себе, что однажды очень ошибся, посчитав, что пёс вообще не способен на него напасть.
«Когда я надену на тебя ошейник, — подумал он со злостью, — мы придём к полному взаимопониманию, ты и я». Теперь уже маловероятно, что последнее слово останется за собакой.
Дамиан проследил, как человек подходит и становится рядом, и снова опустил голову на неподвижное тело Элизабет. Севилл вынул изо рта сигарету.
— Дамиан, ко мне.
Пёс даже не поднял головы.
— Фу, — сказал он обречённо.
— Ты идёшь со мной, сейчас же.
Пёс сел и мягко прикоснулся носом к неподвижному телу девушки. Потом встал и обернулся к Севиллу, всем своим видом вопрошая о том, для чего у него не было слов.
— Она умерла, — сказал Севилл, подходя к нему с поводком в руке, — идём.
Дамиан отступил, избегая его.
— Дамиан! — рявкнул Севилл. — Стоять! — Он быстро пошёл на пса, собираясь накинуть петлю, и пёс снова уклонился от него. Несколько раз Севилл пытался схватить пса, кривясь от боли, и каждый раз Дамиан отбегал от него, просто держась на расстоянии. — Дамиан, лежать! Лежать! — Севилл вышел из себя, голос его сорвался от злости. Дамиан вывернулся буквально из-под руки и прижал уши, словно извиняясь. Но он не хотел идти с этим человеком. По крайней мере, сейчас.
Севилл с минуту поразмышлял, затем, держась за свой изорванный живот, сел на бревно и задумчиво воззрился на пса. Похоже, что, когда тело уберут, поймать его будет легче. Он подождёт.
Дамиан вернулся к телу Элизабет и тоже сел, глядя на человека. Вдалеке послышался вой сирен. Несколько минут спустя подъехали машины коронёра и полиции.
Полицейские знали Севилла и не усомнились в словах доктора: несчастный случай. В протокол записали, что все произошло из-за рухнувшего штабеля. Однако следовало соблюсти формальности, поэтому натянули ленту, и офицеры с опаской обходили убитую горем собаку, которая упорно лежала рядом с телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135