Теперь Элизабет бросала их в коридоре, чтобы Дамиан мог вволю побегать. Пёс, чавкая, радостно хватал зубами мячики, его глаза азартно блестели, когда она замахивалась. Уходя, она хотела оставить ему один мячик, но побоялась, что кто-нибудь станет выяснять, как он туда попал. Если Хоффман увидит его, он обо всем догадается. Когда Элизабет уходила, позади снова раздался страдальческий вой.
Дождь все не прекращался — обычное дело для этих мест. Серое утро сменялось серым днём, который просто исчезал в ночной темноте. На поверхность выползали червяки, становясь лёгкой добычей для промокших насквозь малиновок, которые топорщили пёрышки, пытаясь уберечься от сырости. Элизабет ничего не оставалось — только учить пса выполнять команды в помещении. Она играла с ним как умела, а к семи часам собирала игрушки и уходила до появления уборщиков.
Она видела, что Дамиан расстроен: ему не позволяют гулять, и он скучает. Начав с простых команд, дальше Элизабет стала учить его показывать фокусы, протягивать лапу и подавать голос. Захватив как-то раз с собой два шоколадных батончика, она разделила их на части и подошла к дверце клетки, показывая ему сладости. Дамиан выл и лаял, чтобы его выпустили, и она решила научить его лаять по команде.
— Ну что, хочешь гулять, да? Тогда ты должен попросить. — Она показала ему кусочек конфеты, но он этого не замечал, радуясь, что видит её саму. — Давай же, говори! Вот там дверь, видишь? Хочешь туда? Давай, Дамиан, скажи. — Она держала батончик на уровне груди. — Хочешь гулять? Хочешь туда? Тогда скажи!
Элизабет никогда прежде не медлила, открывая клетку. Это было что-то новое, и Дамиану не понравилось. Он хотел наружу, он знал, что означает слово «туда». И он излил своё горе в коротком вокальном номере.
— Уууаааааах! — выдал он, сильно запрокинув голову. — Ууууаааааахх!
Хороший пёс! — радостно вскрикнула Элизабет, восхищаясь, как же быстро он все понял. — Молодец!
Она дала ему кусочек конфеты, и он его заглотил. Ей понравилось, и он был счастлив.
— Давай ещё разок. Скажи ещё раз! Хочешь туда? — Она показала на дверь и поддразнила его оставшейся конфетой. Пёс снова огорчённо повторил:
— Туууаааааах!
Очень хорошо. Ты очень умный, Дамиан, выходи. — Она открыла дверцу. Пёс выбежал наружу, выхватил батончик у неё из руки и мигом проглотил его.
Господи, ты ешь, как акула. — Элизабет показала ему пустые ладони, растопырив пальцы. — Видишь, больше нет.
Он понял и расслабился.
Потом они ещё немного поиграли с мячиком. Приказывая ему вернуться в клетку, она до боли стиснула кулаки.
— Извини, Дамиан, мне пора. Я вернусь завтра. Надеюсь, тогда мы сможем погулять.
Она собралась уходить, и поведение пса мгновенно изменилось. Он прыгнул на решётку, издав страшный умоляющий звук, который заставил Элизабет вздрогнуть.
Она решительно сделала несколько шагов по коридору.
Дамиан безутешно заплакал и стал царапать сетку. Элизабет обернулась, потрясённая его поведением. Обычно он вёл себя очень тихо, и его отчаянная вспышка ошеломила её.
— Нет, Дамиан. Мне нужно идти — мне и так тяжело. Я знаю, что ты хочешь туда.
И она снова отвернулась. Дамиан не спрашивал — не мог спросить, почему Элизабет так поступает. Не дело со баки спрашивать, почему она не берет его гулять или почему оставляет его, когда уходит сама. Но он понимал, что хочет пойти с ней и может влиять на её поведение. Он помнил, что если пропеть слово «туда», это порадует Элизабет и она выпустит его из заключения. Один раз он уже сказал его правильно, и теперь решил попытаться снова.
— Тууууаааааа! — вырвалось из его пасти. Он почти идеально произнёс Это Слово. Если только…
Элизабет остановилась и посмотрела на него так, что по лицу её ничего нельзя было понять. Дамиан вилял хвостом, надеясь, что она поймёт, как он устал сидеть здесь все эти длинные, утомительные дни.
— Туууудаааах! — прорычал он с надеждой. Он увидел, как расширились её глаза, и принял это за поощрение. Вдохновлённый её вниманием, он попытался ещё раз: — Туудааах! — Он с усилием запрокинул голову.
— Господи и святые угодники, — слабо произнесла она, — ты почти сказал «туда».
— Туда! — Дамиан возбуждённо сжал челюсти. Слово вышло странным, резким, но произнесено было чисто. Она прекрасно его поняла.
Элизабет медленно подошла к клетке, пристально глядя на пса. Он вилял хвостом, довольный, что привлёк её, и глуповато ухмылялся: раз она обрадовалась этому звуку, теперь точно его выпустит.
— Что за черт… — тихо вымолвила она, глядя на него. — Что ты сейчас сказал? Дамиан, ты сказал «туда»? Ты это сказал? Давай, повтори! Скажи ещё раз!
— Туда! — мгновенно ответил он, довольный, что опять может сделать так, чтобы она не уходила.
— Ты шутишь, да? — Элизабет отступила от клетки. Её лицо побелело, как стена, на которую она опиралась. Девушка огляделась: может, её кто-нибудь разыгрывает? Но она видела, как двигались его челюсти, когда появлялся звук. Дамиан ясно произнёс слово «туда», и она испугалась.
Он сидел и с надеждой смотрел на неё. Он хочет, чтобы она его выпустила, — это совершенно очевидно. Она положила руку на задвижку.
— Ты хочешь туда? — спросила она снова.
— Туда! — повторил Дамиан, встал и завилял хвостом. Слово звучало чисто, несмотря на странный, глубокий, урчащий выговор.
— Это невозможно, — прошептала она, выпуская его из клетки. Он помчался по проходу, размахивая хвостом. Добежал до конца и выжидающе встал у наружной двери. Элизабет смотрела на него с другого конца коридора, все ещё держа руку на задвижке.
Похоже, придётся выйти под дождь.
Теперь она не могла его удержать — это уж точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135