Пользуйся каждой возможностью набрать высоту, а когда получится, отдыхай на крыльях ветров... — Тут я умолк: он почему-то усмехался.
Благодарю тебя, Хадрэйшикрар, — ответил он с веселым клоном. — Я еще не забыл твоих уроков. — И, шипя, добавил со смехом: — Да и ты, похоже, их помнишь, несмотря на то что обучать тебе сейчас некого; готов поклясться: то же самое ты говорил мне тысячу зим назад, слово в слово!
— К юго-востоку отсюда находится небольшой островок, которого ты должен достичь на исходе второго дня, — добавил я, когда он вновь присел, чтобы взлететь. — Там есть пресная вода, хотя это единственное, что там можно найти. Остальные не будут слишком уж далеко от тебя: можешь общаться с ними мысленно.
— Спасибо, Шикрар, — ответил он. — Я обращусь к тебе, как только разузнаю о судьбе этих двоих.
— Доброго тебе полета, и поскорее присоединяйся к нам, — сказал я.
Я знал Уришхак и Роккелис уже долгое время, но никогда прежде не случалось, чтобы, воззвав к ним, я не получал ответа ни от одной. Я понимал, что здесь нужен родич, который сумел бы их отыскать; но в глубине души знал, что они покинули этот мир. Меня немного утешало, что хотя бы эти две представительницы нашего рода, лучшие подруги, отправились в свой последний путь вместе, тихо и спокойно: смерть настигла их внезапно, раз мы даже не слышали их криков.
Чем дальше, тем мне было все труднее думать об этом: вокруг по-прежнему стоял кошмарный верезг, который, казалось, никогда не прекратится. А воздух к тому же сделался туманным и был полон чего-то такого, что заставляло многих из нас кашлять. Пора было покидать остров; но прежде оставалось сделать последнее.
— Кто-нибудь из нас сейчас охвачен вех-сном? — вопросил я как можно громче. Голос мой эхом раскатился по лугу, и я услышал два имени: их произнес Трижэй.
— Старейший, вех-сном сейчас объяты двое: Гирэйнтикх и Никис.
— Пытался ли кто-нибудь их разбудить?
— Нет, насколько мне известно.
— Ты ведь родич Гирэйнтикху, так?
— Дальний, — ответил Трижэй и неожиданно улыбнулся. — Хотя в детстве мы с ним так шалили и веселились, что родные братья позавидовали бы.
— Тогда воззови к нему. Приложи все усилия, чтобы стряхнуть с него вех-сон, — проговорил я с жаром. — Он отбыл в свой вех-чертог несколько лун назад, верно?
— Почти три луны минуло, Старейший.
— Он молод, и ему этого вполне будет достаточно. Отправляйся же, да побыстрее, встань возле его уха и кричи, если потребуется, но добудись до него!
— Лечу, — ответил он немного ошарашенно, взмывая в воздух.
Я вновь вскричал, вознося хвалу своим мощным легким и всеобщему молчанию, охватившему моих сородичей, большинство из которых пребывало в глубоком потрясении.
— Кто здесь ближайший друг Никис? — вопросил я. Вперед выступил малыш Дхрейтан. Он был самым младшим из нас, если не считать моего внука: ему едва перевалило за пять сотен лет. Он поклонился мне, как того требует обычай. Я не мог сдержать улыбки.
— Старейший, это я, — ответил он. — Я имею честь быть сердечным другом Никис.
— Могу ли я обратиться к тебе мысленно?
— Разумеется, — был ответ.
«Не время предаваться любезностям. Пойми, Дхрейтан, я бы не стал просить тебя нарушить слово, данное Никис, но жизнь ее в опасности, если нам не удастся согнать с нее вех-сон. Знаешь ли ты, где находится ее вех-чертог?»
Вопрос этот страшно его смутил, чего и следовало ожидать.
В отличие от гедри мы с возрастом прибавляем в размерах — я самый большой из всех кантри, равно как и самый старший. Когда тело наше чувствует потребность расти, нас одолевает вех-сон, причем довольно внезапно: иногда за пару дней, иногда за несколько часов. У каждого из нас имеется сокрытый вех-чертог, вдали от обычного жилища, — туда-то мы и отправляемся, чтобы почивать там в одиночестве. Старая наша чешуя отслаивается и сгорает дотла, а пока мы спим, новая, мягкая кожа, покрывающая наше тело, постепенно затвердевает, превращаясь в броню, на что уходит несколько месяцев, и в это время тело наше беспрепятственно растет. Глубоко объятые вех-сном, мы не в силах проснуться, и любой, кто окажется поблизости, непременно будет подвержен влиянию этого сна и тоже впадет в дремоту. Вот почему наши вех-чертоги расположены в отдалении от прочих жилищ, и поскольку мы не можем противостоять силе сна, мы сохраняем расположение наших вех-чертогов в тайне от остальных, доверяя это знание лишь супругу или самому близкому другу. И эту тайну не должно разглашать.
«Дхрейтан, не будь это вопросом ее спасения, я бы не осмелился на такое, ты ведь знаешь. Ради нее я прошу тебя: покажи мне путь к ее вех-чертогу. Мы отправимся туда вдвоем и совместными усилиями попытаемся разбудить ее или... или, если нам это не удастся, мы попытаемся принести ее сюда».
Изумление Дхрейтана было нескрываемым, но выбора у него не оставалось.
«Я полечу с тобой, Старейший», — ответил он.
«Благодарю тебя. Клянусь Ветрами, Дхрейтан, этим ты окажешь своей подруге неоценимую услугу».
Прежде чем улететь, я обратился к Идай и Крэйтишу. Идай была старейшей после меня, а Крэйтиш — после нее.
— Друзья мои, нельзя терять ни мгновения, — сказал я. — Я отправляюсь с Дхрейтаном, чтобы разбудить Никис, если это удастся, а если нет — принести ее сюда. Все прочее я должен буду оставить вам. У входа в мои чертоги лежат пять сосудов из кхаадиша , а в них — самоцветы душ Предков. Решите по доброй воле, кто понесет их; я был намерен нести самоцветы Потерянных сам, но у меня, возможно, будет более тяжелая ноша. И прошу вас, пошлите дюжину самых быстрых, чтобы раздобыли хлансифовых деревьев или семян — словом, что сумеют найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172