«Могло быть и хуже, — ответила я голосу, — если бы я врезала ему по-настоящему, как собиралась. Ублюдок! Чего это вдруг на него нашло? Я что, изображала из себя наемницу? Да ни разу, с тех пор как... да, с тех самых пор, как повстречалась с Ланен, будь я проклята!»
«А глаза у нее, как у моей милой Тирис, моей прекрасной девочки, с которой судьба разлучила меня уж столько лет назад! Я уж полагала, меня ничто не возродит. Но когда она начала ни с того ни с сего заботиться обо мне, я, понимаешь, уже не могла думать об этом как об очередном поручении. К тому же она дочь Маран... Бедная Маран, я шлю ей весточку раз в две недели, если не реже, хотя по договору положено четырежды в месяц...»
«Она еще не растратила свойства своего Дальновидца. Она сама обо всем узнает».
«Ну да, насколько ей позволит немое изображение в шаре. Три раза я уже отсылала ей вести. Сегодня можно послать еще одну — через этого, из наших, которого я видела в углу. Странно: что он тут делает? Впрочем, Элимар большой город».
«Ты уводишь в сторону. А Джеми? Что с Джеми-то нам делать?»
«А что тут сделаешь? Ладно, если б мне хотелось просто взгреть его, так нет же, он к тому же еще мне нравится, и я ничего не могу с этим поделать. Он превосходный боец, лопни моя селезенка! Я видела, как он обучал Вариена: терпеливо, мудро... Он замечательный».
«Мы с ним одного возраста, он хорошо сложен, а двигается — точно танцует — все это еще ничего. И относится он к нам (вернее, относился) как обычный человек, а при известном взгляде может показаться вполне смазливым для начала».
«А у нас горб на спине, который с каждым годом болит все больше. Забери меня Преисподняя, он считает, что мы отдали себя в уплату демонам, девочка моя Релледа. Он не посмотрел бы на нас будь мы хоть распрекрасной в мире красавицей. И потом, в сердце его еще не остыл огонь, зажженный Маран, несмотря на все что она с ним сделала. Я слышала это в его речах в ту ночь».
«Да и она все же к нему не безразлична. Помнишь ведь?»
«Забудешь тут».
Думаю, я бы вот-вот пришла к чему-нибудь вразумительному, но тут кто-то тронул меня за плечо.
Вынув кинжал, я одновременно развернулась, но незнакомец уже отскочил подальше, чтобы я не смогла его достать. Это оказался Джеми собственной персоной, стоявший на почтительном расстоянии, и при свете, лившемся из дальней двери, я заметила, что глаза его светятся смехом. Не злым, но удивленным.
— Просто решил удостовериться, что ты не утратила своей сноровки, — сообщил он беспечно.
— Оказался бы поближе, плохо бы пришлось, болван! — огрызнулась я, пряча кинжал в ножны.
— Если бы я оказался поближе, то и впрямь был бы болваном. — Он стоял, держа руки за спиной. — Причем мертвым болваном, — добавил он с полуулыбкой.
Шутка была избитой и вовсе не такой уж смешной, но он улыбнулся шире, всем ртом. Будь прокляты его глаза. Мне не хотелось смирять свой гнев, поэтому я продолжала стоять посреди улицы, вперив в него взгляд.
— Чего хотел, мастер? — спросила я, уперши кулаки в бока. Боюсь, гнев в моем голосе звучал не вполне убеждающее: трудно одурачить того, кто сам занимался когда-то тем же, чем и ты.
— Извиниться, — сказал он и поклонился мне прямо среди улицы.
Я едва не была польщена, как вдруг до меня дошло, что к чему.
— Чудесно! — процедила я, вновь закипая от гнева. — Можешь возвращаться к Ланен и сказать ей, что помирился со мной. Просто оставь меня в покое.
Тогда Джеми улыбнулся — не кривой усмешкой или издевающейся ухмылкой, а обычной, простой улыбкой. О Богиня, какая у него замечательная улыбка!
— Ну нет, еще не все. Возможно, тебе это неизвестно, госпожа, но я, по большому счету мало знаком с женщинами.
— Да ну?
— Не то чтобы я не делил с ними постель, — уточнил он весело. — Делил и даже от души наслаждался этим.
— Можно себе представить.
— И при этом никто из них не жаловался, так что насмешки твои неуместны.
Он начал медленно приближаться ко мне, словно самодовольный серый кот, и клянусь, сердце мое заколотилось так громко, что я думала, он услышит. «Релла, ослиная твоя башка, тебе уже за сорок, прекрати эти глупости», — ругала я себя, однако и не думала прислушиваться к внутреннему голосу.
Он остановился меньше чем в пяди от того места, где я могла бы достать его своим кинжалом. Обычное дело для бойцов, когда они хотят поговорить друг с другом.
— Но я мало на кого обращал внимание с тех пор, как закончились наши с Маран странствия, — продолжал он.
Никогда не замечала, насколько у него приятный голос, с легким выговором на северный манер. Соберись, Релла, возьми себя в руки...
— До недавнего времени. Мы ведь вместе уже целых две луны. Меня восхищают твои навыки, твоя смелость, и, видит Владычица, ты ловчее меня. Но знаешь, я так и не сумел углядеть ни малейшего признака того, что у тебя что-то творится на сердце, вплоть до сегодняшнего вечера. — Его бархатные карие глаза неотрывно смотрели на меня. — Вышло неплохо, Релла, будь я проклят, — продолжал он, — но у меня есть, чем ответить.
И, ступив вперед, он оказался в пределах моей досягаемости.
Тысячи мыслей разом заметались у меня в голове, призывая к осторожности, и часть меня, вышколенная боевой выучкой, тревожно заголосила об угрозе, призывая взяться за оружие; но иногда лучше просто не замечать ни доводов разума, ни привитых боевых навыков, а довериться иной, более древней мудрости.
Не могу припомнить, кто кого первый начал целовать, но очень скоро это уже не имело значения.

Глава 12
ОБ ИСТИННЫХ ИМЕНАХ И ПАУТИНЕ СУДЬБЫ
Салера
В те дни я познала великое наслаждение. Никогда не думала, что на свете есть столько подобных мне созданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172