Я рад за тебя, друг мой, хотя, по всей правде, сердце мое возрадовалось бы больше, если б твоя отважная возлюбленная сделалась одной из кантри, а не наоборот. Впрочем, на все воля Ветров, и мы должны верить, что в конце концов они приведут нас куда следует».
«Сердце твое всегда было сильным. Я тоже верю, что так и будет, хотя сейчас я молюсь Владычице гедриов в равной степени, как и Ветрам. А уж вместе Ветры и Владычица наверняка сумеют позаботиться о всех нас! Однако довольно об этом. Шикрар, поговори со мной. Как поживают кантриы? Как мой народ?»
«У нас все хорошо, Вариен. Но не народ твой должен беспокоить тебя, а земля, на которой мы обретаемся. Тераш Вор вновь изрыгает пламень, и подземные толчки разбудили меня, разогнав вех-сон». «Шикрар!..»
«Обо мне не тревожься: я вполне излечился. Но ныне боюсь за наш дом, Акхоришаан. Не один Тераш Вор пышет пламенем. И прочие тоже — даже Лашти и Кил-Лашти охвачены огнем».
"Во имя Ветров! - вырвалось у меня.— Шикрар, созывал ли ты Совет?"
«Он состоится менее чем через две луны — если только нам позволено будет ждать так долго. Боюсь, однако, что нет. В воздухе что-то витает, Акхор, — какой-то тонкий звук, едва уловимый слухом: то он становится громче, то вновь стихает, однако полностью не прекращается. Не знаю, что это такое, но звук этот вселяет беспокойство, если не сказать большего».
«Хотелось бы мне быть с тобою рядом, друг!» — воскликнул я горестно.
"Будь лучше там, где ты сейчас, друг мой, - ответил Шикрар бесстрастно.— Если нам суждено покинуть свое жилище, путь у нас только один. И нам понадобится помощь всех, кто сможет замолвить за нас слово".
В голову мне пришла запоздалая мысль:
«А говорил ли ты с Предками? Вызов их наверняка бы...»
«Кейдра помогает мне с приготовлениями. Тебе ведь известно, что такие мероприятия должно устраивать в новолуние, когда луна еще не народилась. Но оно не сегодня-завтра наступит, а мне еще требуется время, чтобы подготовиться. Придется ждать до следующего новолуния, да и надежда все равно невелика. Если бы наш остров буйствовал как и прежде, нам бы наверняка было известно об этом».
Голова у меня уже начинала раскалываться от боли.
«Друг, извини меня, но я вынужден проститься. Язык Истины, увы, теперь болезнен для меня. Знай же, что сердцем своим я с тобою, и молю: воззови ко мне, когда начнется Совет. Я буду слушать сколько смогу».
«Хорошо, так и сделаю. Здравствия тебе, Акхор, и передай мое искреннее почтение госпоже Ланен», — проговорил Шикрар на прощание и напоследок послал мне благословение, омывшее мой утомленный разум. Я ответил ему тем же и снял с головы венец. И почти сейчас же услышал, как меня зовет Ланен, спрашивая, где я нахожусь. Я повернулся и медленно побрел к лагерю, успокаивая ее, и принялся передавать ей новости, услышанные от Шикрара, с облегчением подумав, что мысленное общение с ней не требует от меня использовать мой венец с самоцветом.
Мы решили отправиться в Верфарен.

Глава 7
САЛЕРА
Салеру встретил я в объятьях пламени.
Снедаемое горем, сирое, печальное дитя;
И вот меж нами воспылала дружба крепкая,
И, став мне дочерью, определила тем мою судьбу она.
Уилл
Всегда считал, что тут нужно нечто большее, — вот и рад бы целую песню сложить, да только уж я не бард. Словом, случилось все нежданно-негаданно, а потом уже поздно было что-то править, да и как тут исправишь? Видно, так оно и было суждено.
Повстречался я с ней девять лет назад. Возвращался как-то домой, насобирав голубых цветочков салерьяна. Салерьян растет только в холмах; как я ни пытался рассадить его в саду — брал отводки, семена, чего только не делал — все зря. Однако же против головных хворей лучше средства не сыщешь — чего уж тут ноги жалеть! Растение это крупное, ни дать ни взять кустарник, а цветочки махонькие и распускаются вовсю ранней весной. Было это недели через три после Весеннего равноденствия, в тот самый, значит, год. Я отправился собирать цветы спозаранку: боялся, как бы дождь не зарядил. И вот уже возвращался назад с полной сумкой, обгоняя большую черную тучу, как вдруг почуял запах дыма.
Вообще-то пора была холодная, так что костром вроде бы никого не удивишь, да только жил-то я дальше всех — посреди лесистого кряжа, что тянется севернее Верфарена, — а до хижины моей оставалось еще добрых две мили. Я знал, что здесь во всей округе дрова жечь вроде бы некому — ну, мне интересно стало, пошел в ту сторону, откуда несло дымом.
Идти было недалеко, но я успел-таки смекнуть, что огонь-то, должно быть, не простой. Запах не походил на дым от дров. Чуялось в нем что-то дикое, необузданное и вовсе уж мне не ведомое, но, помимо прочего, я, приблизившись, различил запах горелого мяса. Я замедлил шаг: от тропы больно уж далековато, а плутать в нехоженом лесу не хотелось. И все же, выглянув из-за ствола огромного дуба, я так и ахнул, едва увидев ее.
Она топталась посреди яростного пламени, выискивая что-то в самом пекле, точно собака, пытающаяся унюхать запах, и при этом издавала жалобные возгласы. Я наблюдал за ней, и тут вдруг она откинула голову и закричала.
Меня словно подбросило от ее крика. Это не было воплем животного, вроде воя собаки, брошенной хозяином, но и на предсмертную муку было не очень похоже. Не боль слышна была в этом крике. Про себя я ничуть не сомневался, что слышу отзвук горести: было похоже, что это создание тяжко страдало, точно потеряв что-то.
Я ни разу не видел драконов так близко — и думать не думал, что они такие непростые создания. И потом, я считал, что они должны быть покрупнее. Но этот дракончик был не больше крупной собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172