Не будь у нас плодов лансипа, он бы не выкарабкался. Я, разумеется, слышал и знал о подобных вещах, однако всегда считал, что это не более чем легенда, пока своими глазами не увидел, какое чудо произошло с госпожой Ланен после того, как она вкусила один из плодов. Руки ее были обожжены до костей, и чтобы залечить такие ожоги, потребовались бы месяцы — если бы она вообще выжила, — при этом пришлось бы прибегнуть к помощи самых искусных целителей во всем Колмаре. А тут вдруг ожоги исчезли за одну ночь. Руки ее должны были на всю жизнь остаться в ужасных шрамах, изуродованные огнем непонятного происхождения, — но вместо этого остались едва заметные следы. Пусть я спас ее от лихорадки, что охватывала тогда ее тело, но, несмотря на все мое мастерство, она умерла бы в ту же ночь, кабы не плод лансипового дерева.
Один плод я заставил Марика съесть сразу же, едва мы отплыли, — он-то и спас ему жизнь; второй плод я дал ему вкусить, когда мы прибыли в Корли, но на этот раз его благотворное влияние было не столь заметным. Я обратился ко внутреннему зрению — способность эта свойственна целителям — и смог увидеть все перемены, происходившие с ним, пока он ел: было удивительно наблюдать, как его покалеченный, разрозненный разум начинает сращиваться у меня на глазах, подмечать, как даже самое легкое недомогание вмиг оставляет его, следить, как чудодейственная сила лансипа вступает в противоборство с болью, не покидавшей его на протяжении многих лет. Когда он доел плод, эта старая его рана притихла, чего раньше не бывало, и после уже не давала о себе знать с прежней силой, как случалось раньше каждый раз. Не думаю, однако, что причиной тому действие лансипа, хотя целебные свойства плодов и в самом деле поражают. Лично мне кажется, что, поскольку разум его был утрачен, злые твари не сумели отыскать его; в то же время я склонялся к мысли, что, пока Марик жив, ему вряд ли удастся полностью избавиться от этого наказания.
Я вполне надеялся, что он сможет полностью поправиться и встать с постели таким, каким и был, однако эта бредовая надежда вскоре начала гаснуть. Миновало более четырех месяцев напряженных стараний, и за ним уже не нужно было ухаживать как за младенцем, но разум его так и не восстановился. Это напоминало глубокую рану, которая только-только перестала кровоточить. Зажить не зажила, однако и ухудшения можно было не опасаться, а со временем придет и исцеление, дай лишь срок. Правда, уверенности в этом с каждым днем у меня становилось все меньше. Он был в состоянии понимать простые слова, но речь его до сих пор не восстановилась.
К тому же после возвращения с Драконьего острова я ухитрился схоронить его подальше от магистра Бериса. Быть может, если бы мне удалось продержать его подле себя подольше, со временем мой господин полностью поправился бы. Но это лишь предположение. Несколько дней назад Берис дал нам знать, что собирается приехать. Я хоть и был личным целителем Марика, но ведь Берис — глава школы магов, а она располагалось в Верфарене, где и обучают целителей.
Во время выборов верховного магистра принято руководствоваться целым набором качеств: те, кто метит на этот сан, должны обладать силой, прямотой, честностью, состраданием. В случае с Берисом решающую роль сыграло его могущество. Чего-чего, а могущества у него больше, чем у всех прочих магов нашего времени, даже взятых вместе. Клика, поддерживавшая его на выборах, распустила слух, будто появление столь могучего целителя — знак того, что силе его в дальнейшем суждено быть востребованной для некоего великого деяния. Это поколебало многих — рад заметить, правда, что меня в их числе не было, — и Берис взлетел так высоко, насколько только может подняться целитель в любом из уголков Колмара.
Меня кидало от него в дрожь.
И он уже был в пути — скорее всего, к вечеру доберется до Элимара. Я не мог предположить, зачем ему понадобилось ехать в такую даль; в это время года путь от Верфарена до Элимара занимает не меньше десяти дней, ибо дорога зимой небезопасна. А я, пока суд да дело, вымыл и побрил Марика, при этом не оставляя попыток побеседовать с ним. Впрочем, тщетно. Взгляд его был таким же отсутствующим, как и месяц назад. Хотя до этого я пару дней отдыхал и теперь смог в полной мере прибегнуть к своей силе, но это ни к чему не привело: несчастный его разум не желал исцеляться.
Некоторые заявили бы, что нынешнее его жалкое состояние — достойная расплата за нечестивые дела. Но пусть тогда объяснят мне сперва: отчего же люди, ведущие праведную жизнь, подвержены вероятности погибнуть в расцвете молодости ничуть не меньше, чем те, для которых смыслом жизни является уничтожение себе подобных? Коли не сумеют объяснить — все прочие их слова будут для меня пустым звуком. Неужели же я должен думать, что Владычица способна так безжалостно отвергнуть одного из своих сыновей? Конечно, он избрал темный путь; однако во всем мире не найдется ни одного существа, которое было бы испорчено безнадежно — помочь нельзя лишь покойнику. Однако должен признаться, что где-то в тайном уголке своего сердца я надеялся, что тело его в конце концов устанет поддерживать в себе жизнь. Иногда по ночам, не заботясь о собственной душе, взывал я к Владычице, моля ее о том, что если уж не суждено ему исцелиться, то пусть хотя бы будет позволено умереть — сейчас, пока он свободен от нечистых помыслов...
Но у нее не было уготовано для своего блудного сына столь легкой доли.
Когда в сумерках прибыл Берис, он потребовал от меня отчета. Он старался держать себя учтиво, однако было ясно, что у него нет времени на любезности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172