А эти заплаты, это поверхностное лечение... боюсь, что все это ненадолго.
Ну вот, высказался-таки.
Берис встал из-за стола. Подойдя ко мне вплотную, он заглянул мне в глаза.
— Хм... Похоже, действие проходит...
— Как, уже? — воскликнул я, опешив. Он что же, знал о Марике нечто такое, что было не известно мне? Рассудок моего хозяина был хоть и хрупок, но пока ему ничего не угрожало, в этом я был уверен.
Он рассмеялся — жестко, неприятно.
— Я не о Марике. Нет, он протянет еще какое-то время. Возможно, со временем это наспех проделанное исцеление пустит корни, укрепится — почем знать? Как-никак сейчас с ним все в порядке. Разве не этого ты хотел?
— Да, но не таким образом, — ответил я. Во мне вдруг вновь проснулись прежние сомнения насчет Бериса. Может, я был слишком уж придирчив, но что-то с ним было не так. Что-то в его глазах... О Богиня! Что Марик первым делом произнес, когда пришел в себя? Отнюдь не приветствие, пусть даже простенькое, вроде «здорово, Майкель»; нет, он спросил: «Что это у тебя с глазами?» Тогда я не понял, о чем он. А теперь вдруг мне отчаянно захотелось кинуться вон из комнаты, найти зеркало и удостовериться, не пристала ли ко мне Берисова зараза. В тот же миг я припомнил, что это был за странный запах.
Дух ракшасов.
«Милостивая Владычица, обереги, забери меня отсюда», — молил я про себя.
Богиня не замедлила с ответом.
Ланен
Шел дождь. Лил и лил, вот уже пес знает сколько дней. Погода испортилась спустя неделю после того ночного боя: студеный ветер понаволок откуда-то промозглых туч, было холодно, и я подхватила насморк, который никак не желал проходить. Дождь преследовал нас уже с полмесяца: мы сумели переправиться через Арлен, чтобы дальнейший наш путь на юг лежал по западным пределам Северного королевства, продвигались полями и лесами, сторонясь больших дорог, и, казалось, не ехали, а ползли. И все это время стояла непогода: дождь то заряжал вовсю, то едва накрапывал, больше напоминая туман, заползая в вещевые мешки и пропитывая сыростью все наши пожитки, но чаще просто моросил — угрюмо, беспрерывно, дни напролет.
До Весеннего равноденствия оставалось больше двух недель. Уже целый месяц мы путешествовали окольными дорогами, с той самой ночи, как на нас напали наемники, — и ни тебе харчевни, пусть самой захудалой, ни постоялого двора, а дождь все никак не переставал.
Ну, так по крайней мере казалось. Когда вынужден согреваться лишь жалкими язычками пламени, лижущими одно-единственное полено, насколько его хватает, уж поверьте, всякое терпение и понимание вскорости улетучиваются бесследно. Джеми начал ворчать на Реллу, Релла ворчала на меня, а я — на всех подряд. Вариен умудрялся сохранять невозмутимое спокойствие, и порой это меня просто бесило. Впрочем, тогда меня все что угодно могло вывести из себя. В свое жалкое оправдание могу лишь сказать, что в голове у меня по-прежнему раздавались голоса. Они, казалось, то и дело являлись сразу скопом, так что иногда сбивали меня со всяких мыслей, хотя временами бывали еле-еле слышны. Не знаю даже, что мне казалось лучше, но я была уверена в одном: голоса эти были мне уже поперек горла — мне вообще все осточертело, и особенно я сама. Спасибо хоть не нападали больше — видать, Владычица все же решила пособить.
Джеми ежедневно уделял нам с Вариеном немного времени, обучая нас бою на мечах. Лично я ненамного продвинулась с тех пор, но вот Вариену вроде бы это мастерство давалось с легкостью: он словно был для него рожден, как дракон для воздуха, — и спустя две луны он владел мечом куда лучше меня. Само собой, мне из-за этого было до злости обидно.
Кажется, я все это время пребывала в дурном расположении духа — по крайней мере когда бодрствовала. И как ни пыталась с этим бороться, ничего у меня не выходило: по любому пустяку я могла выйти из себя.
— Ланен, ну как ты? — спросил негромко Вариен, когда в полдень мы остановились, чтобы перекусить, расположившись под сенью старых деревьев, представлявших собой весьма жалкое укрытие. Но тут хотя бы дождь не так донимал, и то хорошо.
— Так же как и всегда, когда ты меня об этом спрашиваешь, — проворчала я. — Все покоя не никак не найду — и в голове кавардак, и вокруг не лучше.
Я отошла и принялась шарить там и сям в надежде отыскать хоть сколько-нибудь сухого топлива. Найдешь тут, как же!
Мы перекусили черствым хлебом, холодным сыром и полосками вяленого мяса — все это было куда суше, чем мы сами.
— Клянусь вам, — пробурчал Джеми, которому все это уже опостылело не меньше, чем мне, — ежели эта канитель продлится еще неделю-другую, начнется членовредительство.
— Будет петушиться, — откликнулась Релла. Отчего-то она сегодня была настроена куда благодушнее, чем пару дней назад. — Уже недалеко.
— Что недалеко? — спросила я.
— Скоро будет ночевье, полдня пути осталось.
— Что за ночевье? — полюбопытствовал Вариен. — Яви благодушие, госпожа, скажи: там нас ждет очаг и прочная крыша, под которой можно будет схорониться от дождя?
— И да и нет, — отозвалась она. — Огонь там негде разжечь, потому что дыму будет полно, но есть крыша и четыре стены, и пол там сухой, к тому же всегда имеется запас сухого топлива — можно набрать с собой. И еще найдется кое-что подороже лансипа, если никто не успел побывать там до меня.
Она отказалась пояснить, что имела в виду; но сама мысль о прочной крыше над головой представлялась мне на диво ободряющей, пусть даже придется обходиться без огня. Все мы слегка воспрянули духом, даже голоса у меня в голове на время поутихли. Все-таки предвкушение — великая вещь. Это так, к слову.
...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172