откуда-то сверху, из проема в своде, проникал свет — вся задняя стена была освещена, хотя сейчас было довольно тускло, и внутрь попадало больше дождевых струй, чем света. Стоял нездоровый запах гниения — впрочем, не слишком сильный. Лишь в углу небольшая кучка чего-то наполовину переваренного — должно быть, после неудачной трапезы — да навалы погадок, не особо тщательно присыпанные землей подле стены. А в остальном здесь было сухо и голо, можно даже сказать — чисто. Ни тебе черепов, ни костей — впрочем, никакого золота тоже не было. Едва я нашел миг поразмыслить над этим, как меня чуть ли не разочарование охватило. Я-то слышал, будто драконы спят на грудах сокровищ и на человеческих костях.
В общем, я вошел, став спиною к стене возле входа, а детеныш подошел ко мне. Не знаю: то ли он дождь не любил, то ли впал в такое отчаяние, что готов был принять любое утешение, да только он подобрался ко мне чуть ли не вплотную и посмотрел мне в глаза. Я опять опустился на колени, чтобы быть к нему поближе, а он вытянул свою длинную шею, так что мы оказались нос к носу. Не в силах удержаться, я протянул руку и дал ему обнюхать ее. Втянув разок-другой исходивший от меня запах, он нырнул мне под ладонь.
Ну вот и славно. Я уселся, прислонившись спиною к стене, и ласково потрепал его, ощущая пальцами чешуйки его кожи. Они были на диво гладкими, ничего подобного я раньше не встречал, а цвет их напоминал яркую медь. Сейчас бы я сравнил их с нежнейшим шелком, но тогда я о шелке и представления не имел. Кожа его на ощупь была теплой. Дракончик подобрался поближе, сперва медленно, с опаской, будто все еще сомневался: не выкину ли я какую неожиданность, не причиню ли ему вред, — но вскоре сдался и живо вскарабкался ко мне на колени.
У меня прежде водилось много собак, и я знал, что они способны печалиться так же, как и люди, но тут дело было куда хуже. Этот дракончик казался гораздо разумнее, и несчастье его было лишь горше от понимания того, что он потерял. Я мог лишь обнять его и поговорить с ним, дать ему почувствовать доброжелательное прикосновение, чтобы он понял, что не одинок в этом мире. Такое под силу каждому, кто так или иначе уже сталкивался со смертью.
Наконец он заснул, прямо на моих коленях. У меня не хватило духу отстранить его, даже когда дождь прекратился. Это было восхитительно: я сидел, прислонившись спиною к стене, а этот маленький изнуренный дракончик свернулся, пригревшись у меня на коленях, точно огромный кот, плотно прижав к бокам свои еще не развившиеся крылья и подложив под голову кончик своего хвоста. У меня голова шла кругом: я пытался осознать всю странность происходящего, а в следующий миг уже понимал, что это существо потянулось бы за утешением и к корове, и наверняка с не меньшей охотой, просто подвернулся ему именно я.
Все время пока он спал, я усиленно размышлял: было ведь ясно как дважды два, что детенышу требуется еда, но я и представления не имел, чем питаются эти создания, помимо цветов салерьяна. Что найдется у меня дома, что я смогу для него раздобыть? И вообще, какого он возраста? Не умрет ли он из-за того, что я не сумею узнать, чем заменить ему материнское молоко?
Впрочем, последнее я тут же отбросил: во-первых, я не был уверен, кормят ли драконы молоком, и, во-вторых, я хорошенько рассмотрел его клыки, что торчали из-под нижней челюсти. Они были предназначены для того, чтобы разрывать мясо, это уж точно. Я прикидывал, удовольствуется ли он кроликом (больше у меня в кладовой ничего подходящего не было), или же мне придется оберегать от него своих кур.
Тут дракончик пробудился и потянулся, и сердце у меня так и залилось кровью. Мне уже было знакомо это: я сам вел себя так же, проснувшись однажды утром после того, как мы предали мою матушку земле, — когда ты впервые просыпаешься после такого потрясения, в первое мгновение все кажется не более чем дурным сном. Потягивание как потягивание, ничего особенного — но уже через пару ударов сердца он вдруг замер и сжался, точь-в-точь человек, словно подумавший: «Мир мой изменился. Я одинок и уже не смогу ни потягиваться, ни дышать, ни двигаться так же, как прежде, — никогда уже не смогу». Он испуганно встрепенулся и отпрянул от меня, загребая лапами, — стремительно и резко, при этом исцарапав меня своими когтями. А царапался он больно, скажу я вам. Я вскрикнул. Он сейчас же остановился, оглянувшись на меня. В гневе я обругал его. Не слишком-то осмотрительно, будь я проклят, но бояться существа, которое только что дремало у тебя в объятиях, — это уж слишком, пусть даже и когти у него преострые.
— Полюбуйся-ка на себя, Салера! Зачем тебе это понадобилось? Я тут сижу ради твоего же спокойствия, трачу на тебя все утро — и что взамен? Разодранные штаны да исцарапанные ноги — и только. Чему тебя мамка учила, а? Разве так обращаются с другом?
Детеныш, стало быть, окончательно проснулся и — будь я проклят! — сейчас же подошел к моей руке, даже попробовал зализать Царапины, что оставил у меня на коленях, словно прося прощения.
Хотите верьте, хотите нет, но когда я выбрался из пещеры, этот малыш увязался за мною следом. Дома у меня осталось над очагом варево, и мне нужно было успеть вернуться, пока огонь совсем не догорел, — и, клянусь небом, Салера сопровождала меня до самого дома! Я вновь разжег огонь, помешал варево, после чего сходил в свою маленькую кладовую и принес оттуда кролика, которого сам же прежде изловил. Я лишь вздохнул с сожалением, поняв, что мне придется довольствоваться за ужином лишь корнеплодами.
...Я вынес тушку Салере. Она остановилась напиться воды из ручья, что протекает краем вырубки к северу от моей хижины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172