ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
А мед – не в счет, он по печени не бьет.
– У нас и верно несладко живется. По всему видно: последние времена. – Данька оживился, завертел в пальцах непросолившийся огурец. – Народ сам себя насквозь пропил, а в столице одно ворье поганое прижилось. Земля хлеба не дает, зимой снег не выпадает. Бабы рожать отказываются, а мужики – страшно сказать – с мужиками спят.
– Эка невидаль! – Потык и бровью не повел. – Мужики с мужиками, подумаешь! Я вон зимой с медведем завсегда сплю. От него жар ровно от печки, и мохнат изрядно – если на снегу спать, так самое первое дело с медведем. А насчет баб – это мне непонятно. Ежели ты девку уже, к примеру, приласкал… то есть по-хорошему и неоднократно – как же ей не родить? Ха! Это вы чего-то неправильно делаете, честно слово… Ты, кстати сказать, хоть тут время не теряй – наши-то девки редко отказываются. То есть, по правде сказать, никогда. Только смотри: когда родит, придется в жены брать! Ха-ха! А ты как подумал?
– За них и выпьем! – предложил Данька, по самую пупырчатую пупочку окуная солоноватый огурец в напоенную медом чарку.
– Добро, за баб еще не пили. Хоть и нет на земле твари глупей да продажней русской бабы – а без нее, родимой, и вовсе житья нет. Вот я с жинкой только с утра расстался – а уже тоска ломает, по голосу ее соскучился.
– Жену домой отправил? – сдавленно поинтересовался Данька, мотая головой от жара в глотке. Что за хрен: никак не выловить в рассоле огурчик помоложе!
– Не, не домой – к Малке в ближний починок. Да она сама ушла. Жинка у меня гордая, балованная – калинского хана племянница… В шелках да в сметане взлелеяна – а тут ей со мной в лесу жить пришлось. Не хочу, говорит, в этой лачуге томиться! Пойду от тебя в починок к людям, а когда дело сделаешь – приходи за мной и забирай до дому. Так и ушла, ослушница…
– В починок ушла? – прохрипел Данила.
– Как есть целиком и ушла. Удержать не смог… нрав у нее ханский, огненный. Да пусть поживет в починке денек-другой. Я дела-то свои скоро кончу – нынче либо завтра. Вот только дождусь заморского дружка с гостинцами…
– Твоя жена – ушла сегодня утром в Малков починок?! – Данила вскочил, отбросив чарку. Навис над столом, стиснув Потыка за локоть: – А ты знаешь, что в починке полно вооруженной когани? Что они всех жителей в сарае под замком держат?
– Тихо, тихо… Не пугайся так, добрый молодец! – Веской рукой Михайло придавил его обратно к лавке. – Знаю я и про когань, и про Свища со Скарашем. Мне Малкуша весточку прислала: «Остерегись, мол, Лебедушку свою к нам на постой посылать – у нас нынче гости незваные, безликие, бессердечные!» Да только моя жинка всех перехитрит – она у меня затейница да умница. Нищенкой прикинется либо рабыней беглой – вовек не узнает никто.
– Они проверяют каждого. Свищ лично устраивает допросы. Они знают, что ты приехал сюда с женой! Ты полагаешь, даже Скараш не догадается?
– Скараш? Ха-ха! Ни в жизнь Лебедушки моей не обхитрит. – Потык гордо скрестил на груди огромные белые руки с непомерными бицепсами. – На всякий гром страху не напасешься. А у Скараша и гроза-то не из тучи, но из навозной кучи. Скараш твой только бровями играть горазд, я его не раз плетью гонял из города в город… Волшебник, задери его Потап! Ха! Да всем волхвованиям ломаный грош цена. Вон у меня в углу образок стоит, видал? С ним никакая порча не страшна.
Данила поднял глаза к потолку – и верно, в самом углу на желтых выскобленных досках дальней стены темнел крошечный лик Спасителя. Данька вздрогнул – Его взгляд был по-прежнему родным и привычным, словно не было никаких обвалов в прошлое.
– Вот посмотри, что со Скарашевым волшебством делается! – Михайло протянул руку под самый нос и немного разжал ладонь: на самом дне в толстых складках кожи отвратительно закопошилось нечто полупрозрачное и холодно-шуршащее желеобразными размякшими крыльцами: странная стрекоза. – Это Скараш ко мне сыщиков прислал! Только они сразу сонные делаются, тают как воск от лица огня… А ты говоришь – волшебство. Вранье да вымысел. В глаза не много пыли надобно – а из Скараша так песок и летит! Да и Свищ этот не лучше. Не зря люди говорят: не все бьет, что гремит – бывает, просто в животе болит. Моя-то жинка не им чета. Баба – она и черта перехитрит!
– А другую бабу перехитрит? – тихо спросил Данила. И сразу ему стало тоскливо и жутко: он увидел, как испугался Потык. Михайло замер с приоткрытым ртом – в похолодевших пальцах огрызок огурца.
– Смеяна? – только и сумел прошептать он. – Смеяна тоже в починке? Господи Боже, она знает мою Лебедушку в лицо…
Недолго помолчав, Потык сглотнул остатки меда в чарке и отвернулся. Этот русобородый гигант явно не умел теперь скрывать своих чувств: как детеныш спрятал лицо в побелевшие ладони, страшно стиснул виски корявыми пальцами. И вдруг – рывком вскочил, тряхнул волосами и сурово глянул Даньке в лицо:
– Ну… вот что я тебе скажу, добрый гостюшко! Пора нам и по душам поговорить, о делах наших богатырских… – Сдернул с гвоздя чистую рубаху, коротким движением окунулся в просторный подол, вынырнул головой из воротника – глаза злые, горючие! Круто подпоясался толстым кушаком, быстро закатал рукава на повыше мышечных бугров на плече: – Хватит разговоры смаковать, пора и напрямик объясниться. Говори, почто явился, удалой молодец! Сказывай, да не криви языком.
– Молчишь? – Потык подступил на шаг, выпятив колесом грудь в стонущей от напряжения рубашке. – У нас на веку такое правило: коли богатырь с богатырем на дороге сходятся – либо битве быть, либо честному братанию! Иначе не разойтись мужикам. Так вот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
– У нас и верно несладко живется. По всему видно: последние времена. – Данька оживился, завертел в пальцах непросолившийся огурец. – Народ сам себя насквозь пропил, а в столице одно ворье поганое прижилось. Земля хлеба не дает, зимой снег не выпадает. Бабы рожать отказываются, а мужики – страшно сказать – с мужиками спят.
– Эка невидаль! – Потык и бровью не повел. – Мужики с мужиками, подумаешь! Я вон зимой с медведем завсегда сплю. От него жар ровно от печки, и мохнат изрядно – если на снегу спать, так самое первое дело с медведем. А насчет баб – это мне непонятно. Ежели ты девку уже, к примеру, приласкал… то есть по-хорошему и неоднократно – как же ей не родить? Ха! Это вы чего-то неправильно делаете, честно слово… Ты, кстати сказать, хоть тут время не теряй – наши-то девки редко отказываются. То есть, по правде сказать, никогда. Только смотри: когда родит, придется в жены брать! Ха-ха! А ты как подумал?
– За них и выпьем! – предложил Данька, по самую пупырчатую пупочку окуная солоноватый огурец в напоенную медом чарку.
– Добро, за баб еще не пили. Хоть и нет на земле твари глупей да продажней русской бабы – а без нее, родимой, и вовсе житья нет. Вот я с жинкой только с утра расстался – а уже тоска ломает, по голосу ее соскучился.
– Жену домой отправил? – сдавленно поинтересовался Данька, мотая головой от жара в глотке. Что за хрен: никак не выловить в рассоле огурчик помоложе!
– Не, не домой – к Малке в ближний починок. Да она сама ушла. Жинка у меня гордая, балованная – калинского хана племянница… В шелках да в сметане взлелеяна – а тут ей со мной в лесу жить пришлось. Не хочу, говорит, в этой лачуге томиться! Пойду от тебя в починок к людям, а когда дело сделаешь – приходи за мной и забирай до дому. Так и ушла, ослушница…
– В починок ушла? – прохрипел Данила.
– Как есть целиком и ушла. Удержать не смог… нрав у нее ханский, огненный. Да пусть поживет в починке денек-другой. Я дела-то свои скоро кончу – нынче либо завтра. Вот только дождусь заморского дружка с гостинцами…
– Твоя жена – ушла сегодня утром в Малков починок?! – Данила вскочил, отбросив чарку. Навис над столом, стиснув Потыка за локоть: – А ты знаешь, что в починке полно вооруженной когани? Что они всех жителей в сарае под замком держат?
– Тихо, тихо… Не пугайся так, добрый молодец! – Веской рукой Михайло придавил его обратно к лавке. – Знаю я и про когань, и про Свища со Скарашем. Мне Малкуша весточку прислала: «Остерегись, мол, Лебедушку свою к нам на постой посылать – у нас нынче гости незваные, безликие, бессердечные!» Да только моя жинка всех перехитрит – она у меня затейница да умница. Нищенкой прикинется либо рабыней беглой – вовек не узнает никто.
– Они проверяют каждого. Свищ лично устраивает допросы. Они знают, что ты приехал сюда с женой! Ты полагаешь, даже Скараш не догадается?
– Скараш? Ха-ха! Ни в жизнь Лебедушки моей не обхитрит. – Потык гордо скрестил на груди огромные белые руки с непомерными бицепсами. – На всякий гром страху не напасешься. А у Скараша и гроза-то не из тучи, но из навозной кучи. Скараш твой только бровями играть горазд, я его не раз плетью гонял из города в город… Волшебник, задери его Потап! Ха! Да всем волхвованиям ломаный грош цена. Вон у меня в углу образок стоит, видал? С ним никакая порча не страшна.
Данила поднял глаза к потолку – и верно, в самом углу на желтых выскобленных досках дальней стены темнел крошечный лик Спасителя. Данька вздрогнул – Его взгляд был по-прежнему родным и привычным, словно не было никаких обвалов в прошлое.
– Вот посмотри, что со Скарашевым волшебством делается! – Михайло протянул руку под самый нос и немного разжал ладонь: на самом дне в толстых складках кожи отвратительно закопошилось нечто полупрозрачное и холодно-шуршащее желеобразными размякшими крыльцами: странная стрекоза. – Это Скараш ко мне сыщиков прислал! Только они сразу сонные делаются, тают как воск от лица огня… А ты говоришь – волшебство. Вранье да вымысел. В глаза не много пыли надобно – а из Скараша так песок и летит! Да и Свищ этот не лучше. Не зря люди говорят: не все бьет, что гремит – бывает, просто в животе болит. Моя-то жинка не им чета. Баба – она и черта перехитрит!
– А другую бабу перехитрит? – тихо спросил Данила. И сразу ему стало тоскливо и жутко: он увидел, как испугался Потык. Михайло замер с приоткрытым ртом – в похолодевших пальцах огрызок огурца.
– Смеяна? – только и сумел прошептать он. – Смеяна тоже в починке? Господи Боже, она знает мою Лебедушку в лицо…
Недолго помолчав, Потык сглотнул остатки меда в чарке и отвернулся. Этот русобородый гигант явно не умел теперь скрывать своих чувств: как детеныш спрятал лицо в побелевшие ладони, страшно стиснул виски корявыми пальцами. И вдруг – рывком вскочил, тряхнул волосами и сурово глянул Даньке в лицо:
– Ну… вот что я тебе скажу, добрый гостюшко! Пора нам и по душам поговорить, о делах наших богатырских… – Сдернул с гвоздя чистую рубаху, коротким движением окунулся в просторный подол, вынырнул головой из воротника – глаза злые, горючие! Круто подпоясался толстым кушаком, быстро закатал рукава на повыше мышечных бугров на плече: – Хватит разговоры смаковать, пора и напрямик объясниться. Говори, почто явился, удалой молодец! Сказывай, да не криви языком.
– Молчишь? – Потык подступил на шаг, выпятив колесом грудь в стонущей от напряжения рубашке. – У нас на веку такое правило: коли богатырь с богатырем на дороге сходятся – либо битве быть, либо честному братанию! Иначе не разойтись мужикам. Так вот:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191