– Это стеклянный глаз Скараша, – со смехом сказала женщина с боевым топором в руке, наступая на прыгучий шарик подошвой сапога. – Теперь, я надеюсь, он не будет подглядывать за нами. Наконец мы остались вдвоем, любимый.
Ее губы были сладкие, как кровь.
Они не успели разорвать первого поцелуя, когда Смеяна выпустила из пальцев рукоять секиры и вновь пошевелилась, избавляясь от грубого воинского одеяния, тяготившего ее нежные бедра, – не раскрывая глаз, она лишь переступила ногами, высвободив узкие лодыжки из вороха кожи и кольчужной стали. Цепкие пальцы, скользнув по Данькиным плечам, поймали его за запястье левой руки, потянули вниз:
– Хочешь взять мое сердце? – простонала Смеяна, клонясь отяжелевшей головой Даниле на грудь. – Я подскажу, где его искать… Поищи получше – и забирай себе.
Данька мягко высвободил руку – на запястье вполголоса звякнули волшебные бубенцы. Смеяна вздрогнула, словно от электрической волны, еще тесней прижалась грудью и коленями – у Данилы тихо закружилась голова от вязкого женского запаха, обжигающего ноздри.
– Эти твои обручи на запястье… я так люблю их. Отдай мне твои обручи, любимый! Тогда я буду обручена с тобой… хочешь?
Вдруг слегка отпрянула, наморщила бледный лобик. Взгляд обострился:
– Обручи… Где я видела серебряные обручи?.. Это значит – свадьба, это восточный закон замужества…
Тихо застонала Лебедь – испугалась чего-то в наркотическом петуниевом сне и содрогнулась, не в силах оторвать от лавки связанные руки. Смеяна быстро обернула голову, пристально посмотрела на пленницу.
– Подожди, милый, пусти меня! – Легко вырвалась и, мелькнув тугими полнолуниями ягодиц, бросилась к спящей Лебедушке…
Данька стиснул в руке нож, шагнул вослед.
– Обручи! Смотри: обручи! – Смеяна быстро ухватила подол нищенского платья пленницы и быстро задрала его до колен – на каждой из тонких щиколоток мутно заблестели веские округлые браслеты черненого серебра, неумело замазанные глиной. – Это свадебный знак! Это значит, что Потык обручился с женой по калинскому обычаю тороканских идолов! Ха-ха-ха! Ангелы небесные, как я могла упустить из виду!
– Смеяна, любимая! Оставь это спящее ничтожество, посмотри на меня! – Данила поспешно приблизился.
– Нет, ты не понимаешь! – тихо улыбнулась она, обвила руками шею и быстро зашептала, игриво уклоняясь от поцелуя: – Я расскажу тебе, глупый. По калинскому обычаю супруги обязаны лечь в одну могилу, в один день! Они скованы воедино чарами свадебных обручей, которые жрецы закрепляют на ногах молодых. Если в бою погибает супруг, жену бросают на погребальный костер. Когда умирает жена – особенно такая знатная, как племянница хана, – ее мужа зарывают в землю вместе с телом суженой… Да-да! Как только мы убьем жену Потыка, чары заставят его самого явиться сюда за телом своей женщины – чтобы отнести его в общую могилу и самому лечь рядом… Таковы законы Калина – им обязан подчиниться всякий, берущий в жены тамошнюю деву. Теперь ты видишь: Михайло Потык – у нас в руках! Мы нашли его без помощи Свища и Скараша! Мы возьмем себе все деньги, обещанные Окулой!
– Да будет так, милая Смеяна! Только позже. – Данька властной рукой собрал в кулак ее волосы на затылке и приблизил кошачью мордочку к губам. – Сначала… я заберу твою любовь!
Смеяна подставила жадный вишневый рот, закинула голову, жмурясь от сладостной боли в стиснутых волосах. Данька исподволь расслабил кулак, провел рукой по смуглым узеньким плечам, замечая, как под пальцами чувственной волной туго холодеет кожа – ах! кошка опять вырвалась: вильнув бедрами, бросилась прочь – только черный ветер мягких волос плеснул его по лицу. Снова подскочила к опоенной пленнице, быстро занесла маленькую ручку и – коротко, наотмашь ударила спящую по болезненно припухшим щекам:
– Проснись, сестрица Лебедь! – Смеяна игриво оглянулась на опешившего Даньку – во взгляде острые искры лукавого разврата, щеки нехорошо раскраснелись. Снова вцепилась в нищенское тряпье, пытаясь растормошить: – Ну же, проснись, Лебедушка! Посмотри на нас, позавидуй!
Данька подскочил, жестко обнял сзади – руки легли на хохочущую грудь. Смеяна обернула красное сморщенное лицо, смеющийся влажный рот:
– Хочу… хочу, чтобы она видела! – В почерневших глазах блеснуло упрямое пламя. – Пусть увидит, как ты любишь меня! Ну же, скорее…
– Что за выдумки, милая! – пробормотал Данька, тиская в кулаке маленький нож. «Немедля. Сейчас. Прикончить врага…» Но – нет, уже нельзя оторвать глаз от тонкой прогнувшейся спины и скользких бедер, от нежных колен… Господи, что она делает? Сумасшедшая кошка…
– Мы будем… играть все вместе! – Пьяные глаза блудливо блеснули сквозь струи разметавшейся прически. Смеяна мягко опустилась на колени перед связанной женщиной. – Я так хочу. Иди к нам, любимый!
– Нет. Оставь ее. – Данька отвел взгляд. – Мне нужна только твоя любовь, Смеяна! Лишь ты одна… больше никто на свете.
– Ты прав, милый! – Гибкие колени вмиг разогнулись, и кошка уже на ногах, в безумных глазах хмельные слезы торжества. – Ты не хочешь, чтобы она видела? Хорошо! – Смеяна прыгнула в сторону, быстро наклонилась и подхватила что-то с пола: – Я сделаю, как ты пожелаешь! У нашей любви не будет свидетелей – только трупы!
Маленькая боевая секира мелькнула в воздухе. Она летела, раскручиваясь медленно и даже красиво, – стальное лезвие в кровавых разводах дважды блеснуло Даниле в глаза. Возможно, он мог прыгнуть вперед и перехватить летящий топор. Мог просто закрыть собой полусонное тело измученной женщины, привязанной к лавке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191