А, может быть, даже с лодок, качавшихся так
же, как и он, на волнах канала.
Дэй почувствовал у себя на груди холодную продолговатую бутылку.
Отвинтив крышку он сделал большой глоток виски. Это его не согрело, но
приободрило. Бутылка выпала из рук, и ее содержимое полилось на дно лодки.
Он не мог четко мыслить. До него доходило только то, что значительная
часть Уэльса вместе с экспериментальной приливной электростанцией над
Северном находится сейчас под ним. Уэльс вызвал его мысль о Дилане Томасе
и о стихотворении, отрывки из которого он начал бормотать: "Только
глубокие, затопленные колокола часовен и колокольчики свеч..." ...как там
дальше?
Скиф равномерно покачивался на волнах. Думалось Дэвису с трудом, но
все же он осознал, что небольшие волны - наверняка остатки больших валов,
гуляющих на просторах Атлантики.
Волна развернула скиф и Дэвис в восточной части неба увидел
фиолетовый шар Странника, на котором лежал свернувшийся в клубок золотой
дракон. Перед драконом поднимался треугольный золотой щит, и из-за чужого
шара постепенно появилось толстое белое веретено, словно блестящий кокон
огромной ночной бабочки. Дэю припомнилось сообщение по радио из
ненормальной Америки и у него появились определенные ассоциации: ночная
бабочка, ночная бабочка - Луна... Луна. Он неожиданно понял, что это,
скорее всего, ни что иное, как Луна, с которой он и Ричард Хиллэри
попрощались пятнадцать часов назад.
Дэй, потрясенный этой мыслью сидел без движения и смотрел на небо,
пока, наконец, он смог отвернуться от этого. Когда его охватила
конвульсивная дрожь, а скиф плыл все быстрее и быстрее, раскачиваемый
волнами, он поднял почти пустую бутылку и осторожно сделал глоток. Затем
выпрямился, сел, взял две доски, вставил их в уключины и начал медленно
грести.
Трезвый, а, может быть, все еще пьяный, только с новым запасом
энергии после отдыха он имел шансы на спасение, несмотря на то, что
находился ближе к Каналу Северн, чем к побережью Сомерсет, а прилив быстро
усиливался. Но он греб досками без особого желания, только бы скиф плыл на
запад, в открытое море и только для того, чтобы можно было наблюдать за
этим странным чудом на небе. Глядя на шар, Дэй бормотал и напевал:
- Лона, дорогая и любимая Лона! Ты нашла нового любовника... Грозный
владыка прибыл, чтобы уничтожить мир водами... Изнасилованная и
опозоренная любимая, Лона, ты красивее, чем когда бы то ни было. Из твоего
отчаяния рождается твоя новая форма... Хочешь ли ты быть белым кольцом?..
Я все еще твой поэт. Поэт Луны... одинокий... одинокий валлийский
мореплаватель, как Вольф Лонер, я доплыву сегодня ночью до самой Америки,
чтобы смотреть из тебя... У Ллойда колокол звонит затопленным кораблям и
городам, пока и его не заглушат волны, тогда его звуки будут расходиться
из глубины его вод по всему миру.
Волны росли, пенились золотистой красотой. Если бы Дэй обернулся, то
он увидел бы, что в полукилометре за носом лодки море резко бурлит, а сеть
бриллиантовых волн высоко разбрызгивается над буйствующей водой.
Когда Странник заходил над Вьетнамом, и Солнце всходило над островом
Хайнань - Бангог Банг, совсем маленький рядом с большим механиком из
Австралии наблюдал, как в пятидесяти метрах за носом "Мачан Лумпур"
медленно, метр за метром, из поблескивающей воды выплывает изъеденная
ржавчиной и поросшая водорослями труба.
Сильное течение напирало на дырявую трубу: вода, пенясь,
выплескивалась через проеденные ржавчиной отверстия. Волны снесли бы даже
"Мачан Лумпур", если бы винт парохода беспрерывно не вращался. Тем
временем в Токийском заливе вода отступала к Южно-Китайскому морю.
С юга донесся низкий и громкий рев, словно грохот далекого
реактивного самолета. Двое мужчин не обратили на это внимания. Откуда они
могли знать, что два часа с половиной назад началось извержение Кракатау,
вулкана в Зондском проливе. На поверхность воды выплыл покрытый илом и
раковинами остов затонувшего корабля. Течение начало слабеть, когда в поле
зрения показался весь корабль, Бангог узнал "Королеву Суматры".
Маленький малаец упал на колени и отдал низкий поклон Страннику,
висящему в западной части неба и тем самым совсем не преднамеренно, в
сторону Мекки, и тихо сказал:
- Терима ксон, багус кунинг дан!
Когда его благодарность этому фиолетовому чуду закончилась, он
поспешно встал и, указывая на остов судна шутливым жестом хозяина, весело
закричал:
- О! Коббер-Хум, балит сабат, мы привяжем катер к кораблю с
сокровищами и взойдем на его борт, как короли! Наконец, друг мой, "Мачан
Лумпур" стал "Тигром Болот"!

В сумерках Сэлли, стоя на террасе вздохнула. Свет заходящего солнца с
блеском горящей нефти, которая вылилась из разбитых наводнением
резервуаров и поднималась на соленой воде, заливающей Джерси Сити.
- Что ты увидела, Сэлли? - крикнул Джейк из комнаты, в которой он
сидел, попивая коньяк, закусывая разными сортами сыра. - Снова пожар в
здании?
- Нет, пожалуй, уже не горит. Вода достигла уже половины дома и ее
уровень непрерывно поднимается.
- И что же тебе не дает покоя?
- Не знаю, Джейк, - печально произнесла Сэлли. - Я смотрю, как
исчезают под водой церкви. Я никогда не знала, что их так много в этом
городе: Церковь Святого Патрика и церковь Трех королей, Иисуса Христа и
Святого Варфоломея, Наисвятейшей Девы Марии и Муки Господней, в которой,
кстати, была начата эта антиалкогольная кампания;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132