- Эта штука появилась уже после моего ухода.
Рука Джинни еще теснее сомкнулась вокруг моего запястья.
Службу вел иоаннитский священник. С высоты мы не могли ошибиться,
увидев его белую мантию и молитвенную позу, в которой он мог оставаться
часами. Руки широко раскинуты, точно у орла крылья. Мы услышали печальное
высокое песнопение. Позади алтаря поблескивал высокий т-образный крест. На
самом алтаре четыре талисмана - чаша, скипетр, меч и диск. Два псаломщика
размахивали кадилами. В воздухе пахло сладковатым и как ни странно,
морозным дымком.
- Что он делает? - пробормотал я. Я никогда не утруждал себя
изучением обычаев новой церкви. Не, чтобы Джинни и я были совсем уж
невежественны и не знали о новых научных открытиях, доказывающих
реальность божества и всего прочего, вроде абсолютного зла, искупления и
загробной жизни. Но у нас создалось впечатление, что это лишь отрывочные
сведения, и за ними скрывается что-то еще. И что бог имеет такое множество
проявлений, что они едва ли доступны ограниченному человеческому
пониманию. Так что мы смело могли именовать себя унитарианцами.
- Не знаю, - ответила Джинни. Голос ее был мрачный. - Я читала что-то
насчет доктрин и обрядов, но это всего лишь вершина айсберга, и это было
несколько лет тому назад. Во всяком случае нужно быть причастником... Нет,
много больше посвященным, в конце концов адептом, тогда лишь можно
сказать, что понимаешь, что означает этот обряд.
Мне стало не по себе.
- Может он сбить нас?
С нарастающим беспокойством я смотрел на неровное свечение, не
имеющее, казалось, источников, свечение, на всю эту широкую,
развернувшуюся передо мной сцену. Вокруг здания стояли дородные, одетые в
синее полицейские. Несомненно, их коробило от летящих в их адрес
язвительных замечаний.
Кроме того, в большинстве они, вероятно, принадлежали к традиционным
церквям. Они бы, точно, не против были бы арестовать проповедника
вероучения, утверждающего, что их собственная вера должна исчезнуть.
- Нет, - ответил я сам себе. - Не может быть. Иначе легавые тотчас же
упрячут его в холодную. Может быть, сейчас он предает нас анафеме.
Полагаю, что он мог бы это сделать, учитывая, что у нас свобода религии, и
что человек не может указывать богу, а может лишь просить его милости. Но
вдруг он действительно творит заклинания, вызывает вредоносные колдовские
силы?
Громкий голос Джинни прервал мои размышления.
- Когда вы имеете дело с этими гностиками, - сказала она, - трудности
в том, что неизвестно, где кончаются их молитвы, а начинаются заклинания.
Идем на посадку, пока что-нибудь не случилось. Происходящее сейчас мне
что-то не нравится.
Я кивнул и направил помело к главному корпусу. Иоанниты меня не
слишком беспокоили. Священник, в общем, тоже. Вероятно, они служили свою
эзотерическую мессу лишь чтобы воодушевить демонстрантов. Разве церковь не
заявляла, что она - церковь вселенской любви? Может, она, будучи выше
всего земного, действительно не нуждается в насилии? Время "ветхого
завета", время нового завета, время сына, было временем искупления. Время
Евангелия от Иоанна, время духа святого, будет временем любви и раскрытия
тайны. Ни на что не взирая.
Полиция запретила полеты в непосредственной близости от места
проведения демонстрации. Исключение делалось лишь для тех, кто хотел
улететь отсюда.
Иоаннизм - это общественное движение. Но лишь чернь, лишь выходцы из
самых низов становились иоаннитами. Для значительного большинства из них
идея об отречении от этого, достойного лишь презрения, грешного
материалистического мира означало ни что иное, как вошедшее в моду
требование уничтожения этого мира. Искушение одним махом взлета наверх и
там попивать коктейль "молотов" нередко оказывались слишком сильными.
Естественно, мы с Джинни могли бы настаивать, что имеем право явиться
сюда. Даже с эскортом, в случае необходимости. Но это могло бы вызвать то,
чего нам хотелось избежать - взрыв. В общем, лучше всего для нас было
проскользнуть сюда незамеченными. Незаметно, как для врагов, так и для
друзей. Но сноровка, отличающая нашу команду, несколько поблекла. Нам
следовало бы как следует собраться.
Нам удалось. Метла, привидением скользнув по небу, влетела в гараж.
Открывающая система вспомогательного оборудования вентиляции пронизывала
здание от первого этажа до крыши. В обычных условиях наши работники
входили и выходили через двери. Но сегодня двери были перекрыты дважды.
Телами оппозиционеров и установленными нами защитными полями. Чтобы снять
эти поля, требовалось усилие высококвалифицированного чародея.
Техники агентства Пинкертона колдовали не так надежно, как нам бы
хотелось. Все окна первого этажа были прикрыты ставнями. Сквозь
вентиляционное отверстие доносился снизу невнятный говор, молитвенное
пение. Положив метлу, я шепнул на ухо Джинни (ее волосы щекотали мои губы,
и это было восхитительно):
- Знаешь, я рад, что у них здесь появился священник. Днем они
распевали народные песни.
- Бедняга, ты мой любимый, - она крепко сжала мою руку. - Давай
посмотрим, что там еще.
Мы выглянули в выходящее в холл и на лестницу окно. Там вызывающе
горел свет. Мы прошли туда. Наши шаги в пустоте звучали слишком громко. И
мы почувствовали облегчение, когда добрались до кабинета Барни Стурласона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96