В работу включился мозг. Нет сомнения, что как верхние этажи и
подвалы собора предназначены для священников самого высокого ранга. В
древности приверженцы древних культов проводили главные обряды под землей.
Пожалуй, лучше всего мне поискать Мармидона в подземельях собора.
Я ощутил, на лице сама собой появилась судорожная улыбка. Ему вряд ли
стали облегчать наказание, заклинаниями лишив его запаха. Вот еще одна
причина полагать, что он упрятан в подвал. Упрятан слишком далеко, чтобы
его можно было отыскать с помощью даже обоняния.
С помощью человеческого обоняния! Я вернулся на первый этаж. И,
поспешно, начал спускаться ниже. Все шло как по маслу. Было уже далеко за
полночь. Чародеи, должно быть, были поглощены своими делами. За немногими,
может быть исключениями.
Я уже спустился двумя этажами ниже. Здесь, видимо, размещались склады
и кладовые, хранился дворецкий инвентарь и так далее. На одном из этажей я
увидел монашку, драившую пол голыми руками. Обычная ее работа? Искупление
вины? Самоуничтожение? Она была единственным человеком, которого я
встретил здесь. Она меня не заметила.
Дальше на пути мне снова встретились запертые ворота. По ту их
сторону лестница делалась круче. Вокруг был уже не бетон, а грубо
отесанный камень. Я уже углубился в скальное основание собора. Стены были
холодными до озноба, влажными, холодным был и воздух. Современного
освещения здесь не было, оно оставалось там, позади. Путь мой освещали
только свечи, вставленные в далеко отстоявшие друг от друга железные
подсвечники. Свечи были оплывшие. Снизу тянул ветерок. В тусклом свете
прыгали уродливые тени. И, наконец, я был избавлен от звуков мессы. А
лестница все вела вниз!
И снова, бесконечно вниз. Но вот лестница кончилась. Я ступил на пол
созданный природой пещеры. Редкие голубые огни выхватывали из колеблющего
мрака очертания сталактитов и сталагмитов. Они горели в ладонях обычно
дезактивизированных рук славы. Руки славы были укреплены над входами в
туннели. Я знал, что высшие иерархи иоаннитов пустили вход свое влияние,
чтобы получить разрешение полиции на эти приборы. Действительно ли они
понадобились иоаннитам для проведения исследований? Из этого тоннеля
доносился шум бегущего под землей потока. Из другого сочился тусклый свет,
несло ладаном, слышался чей-то дрожащий голос. Молитва, бдение,
чародейство или еще чего-нибудь?
Я не стал задерживаться, чтобы выяснить, что там такое. Быстро скинул
с себя одежду и обувь. Спрятал все это в глубине скалы. Нож я заткнул за
эластичную резинку трусов.
Направив на себя линзу, я трансформировался. При этом я постарался,
конечно, не слишком поддаваться квазисексуальным ощущениям. И вбил в мою
голову, для чего я совершил превращение. Чувства и мышцы зверя должны
служить поставленной человеческой цели.
Поэтому, как я заметил, превращение происходило сильно трудно. Чтобы
закончить его, мне понадобилось вдвое больше времени по сравнению с тем,
как это обычно происходило. Несомненно, влияли и антиколдовские
заклинания. Вероятно, мне не удалось бы стать волком, если бы не мои
хромосомы, или я оказался более сильным волшебником? Никого сомнения, я
снова стал волком!
и без того слабый свет потускнел так, что только мешал. Волк не так
зависит от зрения, как человек. Уши, ноги, язык, каждый волос моего тела,
и прежде всего, нос впитывал поток информации. Пещера перестала быть ямой,
где я мог бы отступиться. Любую пещеру теперь я постигал сразу.
И... Да, это не ошибка. Из одного тоннеля слабо тянуло запахом
тухлого мяса - отвратительным запахом. Я едва успел подавить вой вышедшего
на добычу волка. И затрусил к туннелю.

27
Проход был длинным, извилистым, пересеченным множеством других
тоннелей. Не веди меня мое обоняние, я бы скоро заблудился. Путь освещали
испускавшие огонь руки - над каждой, выбитой в скале кельей. Но кельи
встречались редко. Общеизвестно, что кандидат на первую ступень посвящения
должен в одиночестве провести здесь сутки, и лишь в отдельных случаях
после этого на него снисходило благочестие и святость. Утверждали, что так
душа вознаграждается за творимые без помех молитвы и размышления. Но мне
как-то не верилось, что благие влияния проникают также и в подсознание.
Некие запахи, едва уловимые даже моим волчьим обонянием - от них шерсть на
загривке становилась дыбом.
Через некоторое время эти запахи были заглушены запахом, след
которого вел меня. Когда, наконец, я добрался до источника запаха,
пришлось на время задержать дыхание. Так, не дыша, я и заглянул в келью.
Тусклое голубое свечение, льющееся с пальцев над входом, давало света
вряд ли больше, чем ночник в больничной палате. На соломенном тюфяке спал
Мармидон. Чтобы было теплее, он укрылся рясой, столь же грязной, как и его
кожа. Помимо рясы у него были сухарь, жестяная банка с водой, чашка,
иоаннитская библия и свеча, чтобы можно было читать эту библию. Должно
быть, он покидал келью только когда нужно было посетить расположенную
дальше по тоннелю каморку с люком. Но если бы он вообще не выходил из
кельи, особенного различия не было бы. Ф-фу!
Отступив немного, я превратил себя в человека. В этом облике
зловонные испарения действовали на меня не так сильно. Да и вновь
обретенный разум человека взял верх над инстинктами зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96