Любовь? Само слово так испорчено, искажено, загрязнено. Но если очистить его, то будет ли любовь тем фактором, который способен прорваться сквозь этот хитрый аналитический подход? Является ли любовь тем элементом, которого нам недостает? Бом: Да, мы должны это обсудить; люди, как-то стесняются этого слова. Кришнамурти: Я осторожен, слова могут иметь дополнительное значение! Бом: Следовательно, поскольку люди сопротивляются слушанию, они воспротивятся и слову «любовь». Кришнамурти: Вот почему я говорю, что это довольно рискованное слово. Бом: Мы говорили на днях, что любовь содержит в себе разумность. Кришнамурти: Конечно. Бом: Что означает также и осторожность: мы подразумеваем, что любовь — это энергия, которая предполагает также разумность и осторожность; все это... Кришнамурти: Теперь подождите: вы обладаете этим качеством, а я — в плену своего страдания, беспокойства и пр.; и вы стараетесь с помощью разумности проникнуть сквозь всю мою тьму. Как вы это сделаете? Поможет ли это? Если нет, тогда мы, люди, пропали. Вы согласны, сэр? По этой причине мы изобрели Иисуса, Будду, Кришну — образы, которые стали бесполезными, поверхностными, бессмысленными.Так что же мне делать? Думаю, что есть другой фактор. Внимание, восприятие, разумность и любовь — все это вы мне принесли, а я оказался неспособным принять. Я говорю: «Это звучит приятно; я чувствую, но не могу это удержать». Я не могу удержать, потому что в тот момент, когда выхожу из этой комнаты, я уже потерян! Бом: Это действительно проблема. Кришнамурти: Да, это действительно проблема. Является ли любовь чем-то внешним, как небеса и все эти вещи, которые есть внешнее. Является ли любовь чем-то внешним, что вы мне приносите, что вы пробуждаете во мне, что вы мне дарите — или же в самой моей тьме, в иллюзии и страдании это качество уже имеется? Очевидно, нет, там его не может быть. Бом: Где же тогда оно есть? Кришнамурти: В этом как раз все дело — любовь — не ваша или моя, она не личная. Она никому не принадлежит. Бом: Это важный момент. Подобным же образом вы говорили, что изоляция не относится ни к какому отдельному человеку, хотя у нас есть тенденция считать, что изоляция — проблема личная. Кришнамурти: Конечно. Это наша общая почва. А также и разум не является личным. Бом: Но он опять-таки представляет собой противоположность всему нашему мышлению. Кришнамурти: Согласен. Бом: Любой скажет, что этот человек — разумный, а тот — нет. Тут, возможно, один из барьеров, отгораживающих от целого, ведь за обычным каждодневным мышлением существует более глубокое мышление человечества. Но мы в большинстве случаев воспринимаем его отстранение» и говорим, что те или иные качества принадлежат или не принадлежат именно нам. Кришнамурти: Безусловно. Фрагментарный ум изобретает все это. Бом: Это было изобретено, но мы это подхватывали с помощью слов и без слов, исподволь, с самого детства. И, следовательно, фрагментация составляет основу всех наших мыслей, ею проникнуты все наши восприятия. Итак, это требует обсуждения. Кришнамурти: Мы это уже обсуждали: горе — не мое, это человеческое горе и т.д. Бом: Но как людям это увидеть, если человек, переживающий горе, чувствует его как свое личное горе? Кришнамурти: Я думаю, что это происходит отчасти из-за нашего воспитания, из-за нашего общества и наших традиций. Бом: Это подразумевается всем нашим образом мышления. Нам надо выскочить из этого состояния, понимаете. Кришнамурти: Да. Выскочить из этого становится проблемой, что же мне делать? Бом: Мы можем, пожалуй, понять, что любовь не персональна, она не является любовью отдельного человека. Кришнамурти: Земля — это не земля Англии или Франции, земля есть земля! Бом: Я подумал о примере из мира вещества: если ученый или химик изучает такой элемент как натрий, он не скажет, что это его натрий или что кто-то еще изучает его натрий. И это, конечно, не мешает ученым обмениваться мнениями и т.д. Кришнамурти: В самом деле, натрий — это натрий. Бом: Натрий есть натрий, он универсален. И мы должны сказать, что любовь есть любовь всего мира. Кришнамурти: Конечно. Но, вы знаете, мой ум отказывается это увидеть, потому что я чрезвычайно сосредоточен на себе и ужасно озабочен собственной личностью и собственными проблемами. Я отказываюсь допустить, что это возможно. Когда вы говорите, что натрий есть натрий, — это очень просто; я могу это понять. А когда вы мне говорите, что горе — общее для всех нас, то это трудно себе представить. Бом: Видение этого не может быть достигнуто во времени, а знание, что натрий есть натрий, потребовало от человечества, как вы знаете, довольно долгого времени. Кришнамурти: Является ли любовь чем-то общим, таким, что относится ко всем нам? Бом: Пока она существует, она должна быть общей. Кришнамурти: Разумеется. Бом: Ее может не быть, но если она есть, то должна быть общей. Кришнамурти: Я не уверен, что она не существует. Сострадание — это не «Я сострадателен». Сострадание существует, а это нечто такое, в чем нет «меня». Бом: Если мы говорим, что сострадание, как и натрий, универсально, то всякое человеческое сострадание тоже универсально. Кришнамурти: Сострадание, любовь и разумность. Вы не можете иметь сострадание без разума. Бом: Итак, мы говорим, что разумность также универсальна! Кришнамурти: Очевидно. Бом: Но у нас, как вы знаете, есть способы проверки разумности отдельных людей. Кришнамурти: О, нет. Бом: Но быть может, все это часть того, что входит в образ мышления? Кришнамурти: Часть этого раздробленного, фрагментарного образа мышления. Бом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125