Перед этим, капитан Ишаченко, рассудивший, что c
кондачка решать не надо, а на ловца и зверь бежит, держал
контру за плечи и, прежде чем вытолкнуть из кабинета, взял c
нее клятву: найти где угодно заветную красную книжку и
вернуться в управление через неделю.
И было так: в три часа ночи раскачивающееся тело Ираклия
Давыдовича тяжело двигалось, временами надолго прилипая к
обветшалым постройкам проспекта Диктатуры пролетариата. В
скором времени оно скрылось в тупике Социалистической мечты и
через полчаса вынырнуло из темноты подворотни на Центральную
площадь. Уткнувшись в постамент памятника основоположнику
научного коммунизма, Ираклий Давыдович, наконец, очнулся от
нежнейшего тет-а-тет со следователем Ишаченко, возвел на
бронзового Маркса глаза, полные слез, и пробубнил: "Нелюди!"
Через час партиец доковылял до Студенческого переулка.
Горели окна студенческого общежития немешаевского
техникума. Слышался гитарный перезвон. Студенты
асфальтно-топтального факультета резвились вовсю. Они щипали
гитарные струны и медными голосами затягивали "Песню о ветре"
из репертуара самодеятельного рабочего коллектива "Синяя
блуза":
По-чешски чешет, по-польски плачет,
Казачьим свистом по степи скачет
И строем бьет из московских дверей
От самой тайги до британских морей...
Справа от кровоточащей ссадины, поставленной капитаном
Ишаченко красовался бревенчатый домик c покосившимся
фундаментом и неуклюжими наружными ставнями. Это было жилище
Суржанского. Ираклий Давыдович, помедлив секунду у ворот,
нырнул во двор. Через пять минут он уже спал тяжелым сном
несчастного человека, которому ужасно не повезло в жизни.
Тем временем сквозь сверхмощное студенческое "У-p-p-а!" и
декларативное "Так пусть же Красная сжимает властно..." иногда
было слышно, как стучали плоские кровли, колыхались латаные
крыши домов, раскачивались ветхие заборы. Ветер бился о тротуар
Студенческого переулка, яростно сражался c остроносыми
сосульками, и они, побежденные, c сухим треском падали на
землю.
Ночь, ночь, ночь обволакивала город непроглядной теменью.
Где-то лаяли собаки и пахло кошками. Город мирно спал.
Глава VI ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА
В один из весенних дней 1931 года через Немешаевск, точно
по расписанию, проследовал на Москву курьерский поезд. Он
приостановился не более, чем минуту и оставил на платформе
молодого человека лет тридцати - в морской фуражке c белым
верхом.
Когда солнце выглянуло из-за хромово-серых туч и заиграло
на золоченых куполах пока еще не снесенных церквей, молодой
человек вышел на Центральную площадь и устремил свой взгляд на
одинокий ларек c курьезной вывеской "Пиво-водка". Рядом
кучковались городские почитатели пива и водки.
Ларек обслуживал не только членов профсоюза, но и всех
желающих. Это обстоятельство приятно удивило приезжего, уже
приготовившегося предъявить ручной штучной работы билет члена
профсоюза старгородского Учкпрофсожа. Немного помедлив, он
протянул в окошко несколько монет и, дождавшись долива, получил
массивную стеклянную кружку пенистого солодового напитка.
- По всей видимости, наркомат внутренней торговли не
жалует это шиковое заведение своими кредитами, - заключил
молодой человек, сделав небольшой глоток. - Напиток похож на
мое любимое маджарское алиготэ, но только c привкусом сена.
Бутлегер Тыра в своем медвежьем углу поил меня гораздо лучшим
суррогатом.
Воленс-неволенс, любитель маджарского алиготэ оказался
свидетелем весьма любопытного спора. Захмелевшие
рабочие-ударники, торговцы антиквариатом, работники
немешаевской типографии "Заря социалистической печати",
интеллигент в пенсне и прочие городские активисты чесали свои
языки по поводу предстоящего сноса в Москве Храма Христа
Спасителя.
- Да вранье все это... - без особого жара заявил
пройдоха c вытаращенными глазами, косясь на балахон молодого
человека.
- Храм Спасителя сносить будут. Это же ясно как день, и
понятно, как пень! - прочувственно воскликнул рабочий-ударник
c красной мордой. - Это же, товарищи, решенный вопрос.
- Да поймите же вы, наконец, - звонко воскликнул
интеллигент в пенсне на вздернутом носу. - Как же может быть
вопрос решен, когда Храм Христа имеет пирамидальный силуэт и
одинаковостью фасадов роднится c Кремлем, а значит, и c
партией. - Интеллигент снял пенсне и начал протирать стекла
носовым платком. - То есть снести его никак не можно. Никак не
можно.
- А я согласен: снесут, - вмешался добрый толстяк c
коммивояжерскими баварскими усиками. - И только эта дурацкая,
как ее там... Александровская церковь останется.
- И ее, товарищи, снесут, точно вам говорю, кому она
нужна? - довольно грубо простонала красная морда.
- А форма и абрис глав, - не унимался интеллигент. -
Это куда? А компактность объема? Это как? Храм контрастен c
Кремлем! Это что? Только он доминирует над городом и вместе c
Иваном Великим создает главный силуэт столицы республики. Не
снесут! Партия не допустит!
- И что это вы, гражданин, вечно выражовываетесь в нашем
общесте? Напились - ведите себя прилично, - c военной
отчетливостью произнес лупоглазенький гражданин, усики которого
выдавали в нем красноармейца.
- Я не выражаюсь, а доказываю вам, малограмотным: будет
стоять Спаситель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100